Успех частных предпринимателей и провал государственных чиновников
[Jim Powell.
How private enterprise created modern Japan // www.libertystory.net.
В кн.: Маэстро бума. Уроки Японии (Сб. ст.). – Челябинск: Социум, 2003.
С. 75–100. Пер. с англ. А. В. Фильчука.]
Два века застоя
Мощный импульс
Противоположные результаты промышленной политики
Сокращение государственных расходов и приватизация
«Буммей кайка»
Триумф частной экономики
————————————
Во второй половине XIX в. буквально на протяжении жизни одного поколения Япония превратилась из отсталой аграрной страны в динамичную экономику. Японцы добились стремительного и устойчивого роста в гораздо более сжатые сроки, нежели западные страны, используя при этом сравнительно небольшие объемы внешнего капитала. Эта трансформация остается одной из наиболее впечатляющих в современной истории.
Несмотря на то, что японские достижения нередко почитались как результат мудрой промышленной политики государства, совсем немного фактов свидетельствует в пользу подобного утверждения. Если не считать устранения многочисленных препятствий для предпринимательства, то правительство оставалось второстепенным и во многом несостоятельным действующим лицом. Оно направляло средства на развитие тех или иных крупных проектов, но практически все они приносили только убытки. Престижные отрасли тяжелой промышленности, пользуясь поддержкой государства, никогда не вносили столь же ощутимый вклад в развитие экономики, как, например, такие скромные отрасли, как текстильная промышленность, которые в большинстве своем не имели правительственной поддержки.
До середины XIX столетия правление с¨гунов (военных диктаторов) из рода Токугава на два с лишним столетия фактически отрезало Японию от внешнего мира. С 1636 г. с¨гунат ввел смертную казнь для японцев, которые будут пойманы при попытке покинуть пределы страны. Японским купцам было дозволено торговать исключительно с голландцами и лишь на маленьком острове Дейджима неподалеку от Нагасаки. Этот двухвековой период стал известен как «Великий покой», в ходе которого японцы довольствовались весьма скромными успехами. Общая площадь обрабатываемых земель постепенно расширялась, однако без стимулирующего влияния внешнего мира экономика страны стагнировала. Методы производства в сельском хозяйстве или промышленности почти не изменились. Японцы оставались в неведении относительно промышленной революции, охватившей страны Западной Европы. Множество самых различных вещей, уже ставших привычными в Западной Европе, в Японии оставались неизвестны.
Кроме того, существовали и внутренние ограничения, которые не позволяли жителям одного региона вести торговлю с представителями других регионов. Основная цель здесь заключалась в том, чтобы разъединить людей и тем самым воспрепятствовать формированию политических союзов против власти с¨гуна. Более того, японцы не могли свободно выбирать себе род занятий. Законы, регулирующие потребление, запрещали простым людям покупать такой предмет роскоши, как, например, шелк; ограничение размеров рынка и подобные законы гарантировали, что производство останется мелким, не имея возможностей накопить капитал для серьезного расширения своей деятельности. «Этот поздний феодализм представлял собой одну из наиболее целенаправленных попыток в мировой истории законсервировать общество в строгом иерархическом порядке», – отмечает историк Герберт Норман.
Одно из непредвиденных последствий этих ограничений заключалось в том, что японцы не смогли извлечь сколько-нибудь существенных выгод из своего внутреннего рынка. Вынужденные обслуживать только местные рынки, японские компании были менее крупными и менее конкурентоспособными, нежели они могли бы стать в противном случае. Самым же худшим последствием становился голод, возникавший вследствие того, что ограничения мешали земледельцам с излишками урожая доставить зерно туда, где люди страдали от недорода. В стране все чаще вспыхивали восстания. В 1837 г. вооруженные крестьяне в Сетцу передали местным чиновникам следующую петицию: «По причине того, что цены на рис были высоки и распространились многие болезни, было много таких, которые умерли. Еще с весны из ста с лишним душ двадцать умерло от голода, а этой осенью за последние девяносто дней мы похоронили половину из наших жителей. Мы просим только, чтобы правительство позаботилось о нас». Ограничения, наложенные властью на торговлю с целью укрепления режима, серьезно ослабили страну.
Вопреки усилиям с¨гунов насадить в стране автаркию японцы проявляли интерес к внешнему миру. Некоторым удавалось бежать из страны на борту голландских торговых или американских китобойных судов. Тайно в Японию проникали голландские книги. Многие самураи продавали свои мечи, чтобы заполучить учебники голландского языка, стремясь таким образом прочесть голландские технические книги. Опираясь исключительно на знания, полученные из книг, любознательные японцы изготавливали перья для письма, чернила, химические и лечебные препараты. Любознательность усилилась после того, как англичане подвергли артиллерийскому обстрелу города Кагосиму и Симоносеки после нападений на их торговые суда. Народ Японии не нуждался в том, чтобы правительство распространяло сведения о внешнем мире; он нуждался в том, чтобы правительство не чинило препятствий и можно было бы учиться, не рискуя при этом собственной жизнью.
В середине XIX в., после того как Орегон и Калифорния стали частью США, Соединенные Штаты получили доступ к Тихоокеанскому бассейну. Люди заговорили о сооружении трансконтинентальной железной дороги. Активно развивалась торговля с Китаем и в этом контексте Япония выглядела подходящим местом для того, чтобы корабли могли пополнять здесь запасы угля и других ресурсов. Однако с¨гун отказался обсуждать возможность расширения контактов с внешним миром.
В июле 1853 г. американский адмирал Мэттью Перри появился в заливе Эдо (Токийском) с флотилией из четырех хорошо вооруженных кораблей, два из которых имели паровые двигатели – немногим японцам доводилось тогда видеть что-то подобное. Орудия этих кораблей могли сравнять с землей чуть ли не весь город, а поскольку б?льшая часть продуктов доставлялась сюда по морю, то Перри был в состоянии установить мучительную блокаду. С¨гун в этом случае вряд ли смог бы что-либо сделать. Перри вручил чиновникам послание от президента Милларда Филлмора, в котором выражалось желание завязать дружественные отношения. После этого Перри отбыл. Вернулся он год спустя уже с восемью судами. Было очевидно, что с американской угрозой необходимо считаться.
С¨гун оказался бессилен не только против западного оружия. В стране его положение также утрачивало свою незыблемость. Располагавшиеся на западе страны феодальные кланы Чосю и Сацюма уже имели пусть небольшой, но непосредственный опыт знакомства с европейской военно-морской мощью, и поэтому активно настаивали на реформах, которые позволили бы защитить независимость Японии. В то же время японские книжники поставили под сомнение моральные притязания с¨гунов, доказывая, что духовным олицетворением нации является император. Эти ученые мужи проповедовали возрождение религиозного учения Синто, предполагавшие, в частности, культ императора. В свою очередь император дал свое благословение предводителям мятежных кланов, которые вооружили свои отряды иностранными ружьями. С¨гун же не располагал ни поддержкой среди населения, ни средствами для содержания по-настоящему боеспособной армии. Его солдаты, вступая в бой с противником, были вооружены в основном традиционными двуручными мечами.
Находясь под внешним и внутренним политическим давлением, с¨гун дал согласие на то, чтобы Таунсенд Харрис мог обосноваться в Симоде в качестве первого официального американского консула. Харрис вел торговые переговоры, которые затянулись на несколько лет вплоть до 1857 г. В то время британским и французским войскам удалось завоевать часть китайской территории. Как предполагалось, существовала вероятность того, что часть этих сил могла быть направлена против Японии. Чтобы этого не случилось, с¨гун согласился на условия договора, предложенные Харрисом, а именно: а) американцы вправе вести торговлю не только в Нагасаки подобно голландцам, но и в Йокагаме, Кобе, Ниигате, Симоде и Хакадотэ; б) пошлины в течение последующих 40 лет должны оставаться на минимальном уровне в 5%; в) американцы в Японии должны подчиняться американским законам, а нарушения с их стороны должны разбираться в американском посольстве, а не в японском суде. Вскоре с¨гун подписал подобные договоры с Англией, Францией и Россией.
Эти события всколыхнули в Японии мощную волну ксенофобии. С¨гун потерял лицо, согласившись на свободный доступ иностранных товаров на японский рынок и позволив иностранцам быть выше японских законов. Казалось, он приносит Японию в жертву интересам иностранцев. Феодальные лидеры из западных районов страны мобилизовали вооруженные отряды и в 1868 г. свергли этот режим. Поскольку им не удалось прийти к общему согласию о том, кто же должен быть новым с¨гуном, они решили, что структуру высшего руководства необходимо изменить. Император, долгое время остававшийся лишь церемониальной фигурой, отныне должен был отныне стать политическим лидером страны. Народ сплотился вокруг 16-летнего императора Мейдзи, надеясь, что он сможет помочь Японии не превратиться в западную колонию, как это произошло с большей частью Китая. В результате новая эпоха стала известна в истории как период реставрации Мейдзи. Император перенес свою резиденцию из Киото в город Эдо и переименовал его в Токио (что означает «восточная столица»).
Несмотря на то, что многие японцы испытывали ненависть к иностранцам, они не могли отрицать очевидного. Они были потрясены, открывая для себя, насколько далеко они отстали от Запада в вопросах коммерции, промышленности, образования, военной науки и многих других областях. Это открытие подвигло японцев на активные действия.
Многие отправились за границу набираться знаний, необходимых для того, чтобы помочь Японии сохранить независимость. Нередко в путешествиях они избавлялись от своей неприязни к иностранцам. Путешествия сделали более терпимыми взгляды таких государственных чиновников, как Иноуе Каору и Ито Хиробуми. По возвращении они боролись с ксенофобией с помощью книг, лекций и даже песен. «Песня о мячике цивилизации» предлагала детям считать прыжки мячика и перечислять десять западных изобретений, которые японцы должны были перенять – газовые лампы, паровые двигатели, пароходы, громоотводы, доставку почты, конный транспорт, телеграф, фотоаппараты, газеты и школы. Многие предприниматели, и среди них Шибусава Эичи, Хара Рокуро и Окура Кихачиро, своими выдающимися успехами в значительной мере были обязаны тем знаниям, которые они получили в поездках за границу.
Просветитель Фукузава Юкичи был поражен чудесами прогресса, которые он увидел в Америке и Западной Европе. В 1859 г. он посетил Сан-Франциско. «Нас изумили экипажи, – вспоминал он позднее. – Глядя на повозку с запряженными в нее лошадьми, мы должны были без труда догадаться, что это такое. Но, честно говоря, мы так и не догадались о способе передвижения, пока дверь не открылась, мы не сели внутрь и лошади не двинулись с места». Гостиница явилась для него еще одним откровением: «Там среди внутреннего убранства мы заметили дорогие ковры, которые в Японии могли покупать в иностранных лавках только состоятельные люди, и то лишь по квадратным дюймам, чтобы потом заказывать мастерам кошельки и табачные кисеты. Здесь ковер был расстелен по всей комнате – одно это не могло не удивлять – и по этой дорогой материи ходили наши хозяева, не снимая обуви, в которой они пришли с улицы!» Или вот еще: «Тут же в комнату внесли бутылки. И вдруг внезапный хлопок – это выстрелила пробка от шампанского. Когда всем раздали бокалы, мы заметили странные осколки, плавающие в них – вряд ли мы могли ожидать, что увидим лед в столь теплую весеннюю погоду». Фукузава был поражен тому, что многие вещи, которые так ценились в Японии, здесь могли быть просто выброшены: «Казалось, что повсюду рассыпаны горы металлического хлама. В грудах мусора, на океанском побережье – повсюду – я натыкался на старые жестянки из-под масла, пустые консервные банки или сломанные инструменты. Для нас это было удивительно, поскольку в Йедо после пожара обязательно собиралась толпа людей, ищущих в золе гвозди».
Фукузава наблюдал, как путешествия делают людей более открытыми. В Париже, например, посредником в дружбе становилась пища: «Здесь было столь обильное угощение, столь изысканные блюда «из даров леса и моря», что даже те, кто подчеркивал свою неприязнь ко всему иностранному, не могли сохранять свою антипатию при выборе блюд... мы наслаждались континентальным гостеприимством иногда до тех пор, пока не возвращались в свои комнаты вконец обессилевшими». Впоследствии Фукузава написал книгу «Мир Запада», во многом благодаря которой японцы смогли узнать о тех революционных экономических переменах, которые происходили вокруг.
Некоторые японцы увлеклись идеями свободной торговли. В 1878 г. Юкичи Тагучи опубликовал свой труд «Политика свободной торговли для Японии», в котором, опираясь на работы Адама Смита, Ричарда Кобдена и Джона Стюарта, доказывал, что государственная опека отраслей будет подрывать ключевые стимулы для адаптации в меняющемся мире. Особенно его тревожило, что подобное покровительство позволит бездеятельным самураям и дальше вести свой отсталый образ жизни. Книга Юкичи выдержала не одно издание. Юкичи также начал выпускать экономический журнал Keizai Zasshi , а в 1882 г. опубликовал книгу Keizai Zaku («Экономическая политика»), содержавшую резкую критику экономического национализма, который набирал тогда популярность. Он отклонил все предложения войти в состав правительства, подчеркивая при этом, что он приносит наибольшую пользу в качестве независимого публициста.
Японцы провели целый ряд радикальных реформ, заложивших фундамент экономического роста. Феодальные поместья были упразднены. Все классы общества – бывшие феодальные владельцы, самураи, купцы и крестьяне – были объявлены равными перед общим законом. Правительство упразднило все ограничения для внутренней торговли, так же как заключенные ранее соглашения устранили препятствия для международной торговли. Японцы отменили ограничения на свободу передвижения. Были упразднены гильдии, что позволяло людям свободно выбирать себе род занятий. Права собственности были расширены таким образом, что теперь практически каждый был вправе приобрести землю. Земледельцы могли теперь выращивать любые культуры по своему усмотрению.
Свободная торговля – свобода японских потребителей вести дела с теми, с кем они пожелают, оказала мощное влияние на экономику. Доступность импортных товаров помогла стимулировать потребительские запросы, которые не удовлетворялись внутренними производителями. Появление на рынке дешевых индийских хлопчатобумажных тканей и китайских лакированных изделий вынуждало неконкурентоспособных японских ремесленников закрывать свое дело. Купцы, слишком долго процветавшие в парниковых условиях цеховых монополий, слишком медленно приспосабливались к рыночным переменам и многие из них разорялись. Фиаско традиционных видов деятельности высвобождало людей для новых предприятий. Это могло бы выглядеть как эвфемизм безработицы, но, как заметил историк экономики из Калифорнийского университета Дэвид С. Ландес, «не было еще случая, чтобы в иерархическом обществе была осуществлена промышленная революция – предположительно ввиду ограничений, наложенных на подвижность человеческих и материальных ресурсов, а также ввиду господства в обществе ценностей и взглядов, неблагоприятных для развития делового предпринимательства».
После того, как Япония стала открытой страной, ее жители больше не были вынуждены обходиться ограниченными ресурсами, доступными в пределах собственных границ. Теперь они могли выгодно воспользоваться иностранными талантами и капиталами. Наиболее серьезным дефицитом в Японии оказались технические знания, и в течение ряда лет это упущение наверстывалось с помощью врачей, химиков, инженеров, экономистов и других специалистов, прибывших из-за рубежа. Японские предприниматели были на подъеме, поскольку они получали возможность привлекать зарубежный инвестиционный капитал. Так, например, свои услуги в этой области предлагали англичане. В частности, они помогли финансировать строительство железной дороги, соединившей Токио и Йокагаму (1870 г.).
Свободная торговля способствовала расцвету портовых городов Японии. Пожалуй, в первую очередь это коснулось Нагасаки, поскольку те немногие японцы, которые действительно разбирались в международной торговле, проживали именно здесь. Большая часть японского шелка экспортировалась из Йокагамы, и поэтому западные технические средства, такие, как железнодорожное оборудование, ткацкие станки и громоотводы, обычно доставлялись в Йокагаму. Единственный в Японии дилер, торговавший иностранной валютой – Йокагамский денежный банк, также располагался в этом городе. Именно сюда поступала самая последняя техническая информация, и именно здесь впервые в Японии появились мороженое и лимонад. В Осаке – центре хлопковой торговли – произошла настоящая коммерческая революция. Сюда съезжались предприниматели из Токио, Китая и из стран Запада. Они основали множество различных предприятий, включая хлопкопрядильные фабрики, бумажный, сталелитейный и кожевенный заводы. Благодаря этим переселенцам статус Осаки стал значительно выше, чем прежде. В 1885 г. приблизительно 10–12% всего промышленного капитала Японии были сосредоточены в Осаке; за последующее десятилетие это показатель вырос до 30%.
Западные товары и представления распространились по всему Токио. Император Мейдзи показал личный пример освоения западных обычаев. За тысячу лет он был первым императором, который смешался с толпой простых людей. После 1872 г. он одевался не в традиционный японский халат, а в форму западного образца или во фрак с цилиндром. В качестве средства передвижения он предпочитал экипажи западного типа традиционному паланкину. Министры правительства Мейдзи отказались от традиционной практики брить брови и чернить зубы. Среди простых людей вошло в моду сочетать западное платье с традиционным, например, носить кимоно поверх широких брюк или же сюртук вместе с мечом. Все меньше и меньше мужчин продолжало носить традиционный вид прически, когда часть волос полностью сбривалась, а остальные отращивались и собирались на затылке в пучок; в 1880-х годах примерно 90% мужчин предпочитало «произвольную стрижку» на западный манер. Японцы отказались от традиционных зонтиков из бамбука и бумаги и начали пользоваться импортными зонтиками, которые напоминали им «тени летучих мышей». Стали пользоваться популярностью золотые часы. В Токио появились современные газеты. В школах начали преподавать знания о западной культуре. Галантерейные лавки наподобие «Даймару» перерастали в универмаги. Открывались рестораны, в которых подавалась говядина, приготовленная по западным рецептам. В 1878 г. началась торговля на Фондовой бирже. Все это имело характер бурного потока, который воодушевлял предприимчивых людей, занятых поиском новых деловых возможностей.
Историк экономики из университета Назан (Нагойя) Йоханнес Хиршмайер составил отчет о 50 наиболее успешных предпринимателях эпохи Мейдзи, из которого следует, что определяющим фактором успеха являлись, как правило, не место рождения и не социальное происхождение, а ранний деловой опыт в портовом городе. По данным Хиршмейера, пять из 50 предпринимателей в возрасте еще до 20 лет уже работали в Нагасаки; пять – в Йокагаме; шесть – в Осаке; 27 – в Токио. Только 13 из этих предпринимателей совсем не имели опыта работы в этих городах.
По мере своего процветания торговые центры стимулировали рост сельского хозяйства, в котором на раннем этапе эпохи Мейдзи было занято около 80% всего населения Японии. Чем ближе к земледельцам располагался коммерческий центр, тем шире они специализировались в производстве таких товарных культур, как хлопок, шелк, чай, масло, сахар и пр. Кроме того, торговля помогала развитию таких отраслей, связанных с растениеводством, как изготовление хлопковых тканей, шелка-сырца, бумаги или соломенных изделий (татами). Несмотря на то, что технология в них была примитивной, эти отрасли помогли ослабить тугие узы крестьянских обычаев, а также подготовили большое количество работников для современной промышленности. Некоторые из наиболее успешных предпринимателей эпохи Мейдзи были сыновьями мастеров этих отраслей.
От открытия новых рынков больше всего выиграла шелковая промышленность. В 1860 г. болезнь шелкопрядов нанесла серьезный урон этой отрасли в Европе, тем самым сформировав неожиданный спрос на японских шелкопрядов. Однако в течение нескольких лет европейская шелковая индустрия восстановилась, и японский экспорт шелкопрядов пришел в упадок. Поскольку японские предприниматели не получали субсидий или другой поддержки, им пришлось приспосабливаться к ситуации. Они расширили экспорт шелка-сырца. Однако, будучи изготовленным вручную, он уступал по качеству европейскому шелку. Рынок вновь заставил японских предпринимателей приспосабливаться. Они начали ввозить шелкопрядильные станки, которые позволили им улучшить качество продукции.
Японские чиновники были задеты успехами частного сектора. Наиболее влиятельным министром эпохи Мейдзи был Окубо Тошимичи, который был убежден, что прогресс можно ускорить за счет государственной программы стимулирования промышленности, известной как shokusan kogyo – она требовала проявлять напористость и расходовать большие суммы на новую технику.
Итак, государство взялось за развитие капитало¨мких отраслей. В 1871 г. была основана линия почтовой связи между Токио и Осакой. Затем государство приступило к сооружению телеграфной системы и сети железных дорог. Помимо этого, оно занималось кораблестроением, производством кирпичей и выработкой шелка. К середине 1870-х годов, согласно официальному отчету, государство являлось владельцем трех судостроительных верфей, 51 торгового судна, 52 гражданских заводов, 2 военных заводов и 75 миль железнодорожных путей.
Тем не менее почти все эти проекты оказались провальными. Принадлежавший государству цементный завод в Фукугаве обанкротился. Стекольный завод в Шинагаве докладывал об убытках. Государству так и не удалось заработать на Токийской газовой компании. Государственные железные дороги при строительстве обходились в 2 раза дороже, чем частные. К 1892 г. частные компании построили 1320 миль железнодорожных путей – в 2 раза больше протяженности государственных железных дорог. Правительство пыталось модернизировать железные рудники в Камаиши. Было закуплено современное оборудование, но дальнейшим препятствием стали технические проблемы. Правительство израсходовало 2,5 млн иен и добилось выработки железа всего лишь на 175 126 иен, после чего все работы были прекращены. При том, что государственные чиновники рассматривали судостроительные заводы как неотъемлемый фактор в деле обеспечения национальной безопасности, им не удалось организовать на верфях в Нагасаки ничего существенного, кроме мелких ремонтных работ.
Государство оказалось не в состоянии добиться прибылей даже в такой традиционной отрасли, как шелкопрядение. Наиболее заметным провалом стала грандиозная шелкопрядильная фабрика в Томиоке. Она превратилась в место для приобщения к труду сотен дочерей самураев. Управляющие закрыли фабрику для посетителей, чтобы те не могли оценить, насколько неэффективно здесь организовано производство.
Как это происходило много раз и прежде, и впоследствии, правительственные чиновники не имели никакого представления о том, как создавать ценность. Они считали, что деньги и техника определяют все. Они упускали решающее значение детальных знаний, которые были для них недоступны, поскольку были рассредоточены среди огромного количества местных граждан, и при этом непрерывно менялись. Правительства ХХ в., располагая мощными компьютерами, по-прежнему оказались не способны управиться с такими деталями, как проблемы с выбором месторасположения, или как избежать переплаты за те или иные активы, как подыскать наиболее работоспособных людей, как лучше всего мотивировать персонал, как найти надежный источник энергии, как добиться надлежащего качества продукции, как договариваться с ее распространителями, как назначать цены, как налаживать организацию сбыта, как управлять запасами, как сокращать капитальные издержки – эти и множество других деталей, определяющие судьбу делового предприятия, всегда оставались чем-то малопонятным для централизованного чиновничества. Государственные предприятия эпохи Мейдзи приносили убытки, поскольку их отличало пренебрежение к подобным деталям.
Многие историки полагают, что государственные предприятия эпохи Мейдзи являлись ценными «полигонами» для новой техники, но это явно не так, поскольку они не смогли продемонстрировать предпринимателям, как использовать технику с выгодой. Не добавляя новой ценности, государственные предприятия лишь потребляли дефицитные ресурсы. Их убытки означали, что все меньше и меньше ресурсов оказывается в распоряжении более перспективных сельскохозяйственных или промышленных фирм. Государственные предприятия были обузой для всей экономики.
Но даже если бы государственные предприятия приносили прибыль, их доля была слишком незначительна, чтобы послужить объектом для того избыточного внимания, которое они получили в исторических отчетах о периоде Мейдзи. Государство никогда не являлось крупным работодателем. Государственные расходы в масштабах всей экономики по приблизительным подсчетам составляли от 12 до 14% – это сопоставимо с Великобританией до начала Первой мировой войны. Лишь 1/7 часть населения работала в сфере промышленности, прежде всего в трудоемкой текстильной индустрии, практически не получавшей поддержки от государства. В период правления династии Токугава, еще задолго до эпохи реставрации Мейдзи, уже существовала устойчивая тенденция миграции рабочей силы из сельского хозяйства в промышленную сферу.
Государство пыталось «прицельно» выбирать частные фирмы для субсидирования, что в теории должно было подхлестнуть экономическое развитие, но и в этом деле для успеха требовались знания, овладеть которыми было не под силу нескольким чиновникам, какими бы толковыми они ни являлись. Государство помогало трем торговым домам – Симода, Оно и Мицуи, но после того, как эти привилегии были отменены, на плаву удержался только Мицуи. Правительство за счет субсидий помогло многим самураям начать свое дело. В ходе японской дефляции 1881–1885 гг. бoльшая часть из субсидируемых предприятий самураев разорилась.
Государство предоставляло контракты, субсидии и монопольные привилегии определенным компаниям, которые перерастали в гигантские конгломераты «дзайбатцу». Например, с учетом того, что глава меняльной фирмы Мицуи Миномура Ризаемон ранее поддержал правительство Реставрации, ей были предоставлены выгодные подряды на поставки в армию; благодаря этому компания Митцуи контролировала примерно 2/3 этих заказов. Поскольку правительство Реставрации рассматривало кораблестроение в качестве важнейшего элемента национальной безопасности, оно вручило монопольные привилегии в этой сфере Ивасаки Ятаро, который основал конгломерат Мицубиси и стал, по некоторым оценкам, самым богатым предпринимателем периода Мейдзи. Хиросе Сайхэй преобразовал Сумитомо из инертной медной монополии – за 150 лет никаких существенных нововведений! – в четко отлаженного модернизированного производителя. Сумитомо превратилась в успешную торговую компанию, поставлявшую медь, уголь, чай и шелк.
Каким бы впечатляющим ни был прогресс «дзайбатцу», мало что свидетельствует о том, что содействие подобным компаниям за счет других приносило экономике чистую прибыль. Монопольные привилегии всего лишь означали, что потребителям и налогоплательщикам приходилось платить «дзайбатцу» больше, чем они платили бы в условиях открытого рынка. Субсидии способствовали лоббированию и взяткам, и именно по этой причине компании, пользовавшиеся подобными льготами, получали уничижительный титул «сайшо» – «политические торгаши».
Так или иначе, но «дзайбатцу» не доминировали в экономике. В 1912 г., т.е. к концу периода Мейдзи, около 60% японцев по-прежнему были заняты в сельском хозяйстве. В 1930-х годах крупнейшими экспортерами в Японии оставались не получавшие субсидий производители шелка и хлопка. Естественно, что в послевоенный период первой статьей японского экспорта, на которую правительство США наложило ограничения, стали хлопковые ткани, а не автомобили, бытовая электроника или другие броские товары. Американские компании опасались японских конкурентов не по причине их высокой квалификации, а вследствие их доступа к дешевой рабочей силе.
Историк экономики из Принстонского университета Уильям Локвуд подчеркнул суть вопроса: «Становление крупной промышленности в Японии по причине ее политической поддержки, ее стратегического подтекста, а также резкого контраста с традиционными представлениями о Японии, привлекало значительное внимание со стороны внешнего мира. Тем не менее расширение именно базовой экономики Японии – сельского хозяйства и мелкой промышленности, основанной на традиционных устоях, – явилось первоочередной причиной роста производительности и национального дохода в ходе данного периода [Мейдзи]».
Насколько эффективными оказались расходы правительства на инфраструктуру? Железные дороги являлись дорогим видом транспорта и своим появлением не оказали прямого влияния на жизнь большинства японцев. В связи с этим историк экономики из Лондонского университета Дж. Аллен отметил, что по крайней мере на ранней стадии периода Мейдзи «сооружение грунтовых дорог, а также замена носильщиков и вьючных лошадей рикшами и повозками, запряженными лошадьми, быками, собаками или людьми, вероятно, оказали на развитие новой экономики даже более мощное влияние, чем железные дороги».
Финансирование всех этих программ развития промышленности было возложено на плечи крестьян. Земельный налог, введенный в 1873 г., приносил не менее 75% государственных доходов. Он забирал почти 1/3 из того, что было заработано крестьянами. Земледельцы-арендаторы платили налоги, равные примерно 60% из того, что они производили. Как отметил экономист из Гавайского университета Гарри Ошима, подобное бремя налогов «могло означать лишь то, что для подавляющего большинства сельских жителей возможность накопления и инвестирования денег была практически исключена». Несмотря на отсутствие данных по сбережениям и инвестициям частое возникновение конфликтов, мятежей и восстаний, рост неуплаченных налогов и масштабов земель, конфискованных в счет налоговых платежей, увеличение долгов и случаев лишения права выкупа закладной, а также стремительный рост общей площади арендованных земель (с примерно 30% всех обрабатываемых земель до 45% к концу периода Мейдзи) стали наглядными свидетельствами тех трудностей, которые испытывало большинство земледельцев в этот период.
Кроме того, программы промышленного развития увеличивали инфляционное давление, которое было и без того серьезным в связи с выплатой пособий неработающим воинам-самураям и расходами на подавление в 1877 г. в провинции Сацума мятежа недовольных самураев. Государственный долг вырос с 55 млн иен в 1876 г. до 254 млн к июню 1887 г. Цены на рис с 1877-го по 1880 г. выросли вдвое. Государственные облигации резко упали в цене. Колебания иены, выраженной в серебряной валюте, доходили до 10% в день. Инфляция вызвала бешеную спекуляцию земельными участками.
Явный сдвиг к лучшему наметился после назначения в октябре 1881 г. на пост министра финансов графа Мацукаты Масайоши. После изучения беспорядка, царившего в финансовой сфере, он пришел к выводу, что бюрократам не место в торговле и промышленности, поскольку они не способны соперничать «в практичности и проницательности с предпринимателями, которые руководствуются непосредственно собственными интересами».
Мацуката прекратил субсидирование промышленности, а в 1882 г. начал распродавать практически все государственные предприятия, за исключением военных заводов. Полный решимости списать из государственных ведомостей эти убыточные объекты, он был намерен выручить за них любые средства, которые часто и впрямь оказывались весьма невелики. Например, в 1885 г. предприниматель Фурукава Ичибей выплатил 338 тыс. иен за анийские медные рудники, на которые государство израсходовало 1,7 млн иен. Государство потратило 350 тыс. иен на сооружение и расширение стеклянного завода в Шинагаве, однако продан он был всего лишь за 79 950 иен. Государство вложило 2,4 млн иен в железный рудник в Мамаиши, но результаты были настолько неубедительны, что он был закрыт; в 1887 г. предприниматель Танка Чобей приобрел все, что от него осталось, за 12 600 иен.
Средства, полученные от приватизации, Мацуката использовал для уплаты национального долга. В результате он сократился с 245 млн иен в 1880 г. до всего лишь 5 млн в 1890 г. Соответственно сократились и расходы государства на выплату процентов. Национальный бюджет полностью покрывался за счет налогов и пошлин.
Мацуката побудил частные банки привлекать сбережения частного сектора. После серии неудачных попыток была создана вполне кредитоспособная банковская система. Йокагамский денежный банк, открытый в 1880 г., специализировался на операциях с иностранной валютой. Он обеспечивал финансирование растущей экспортной торговли. Ипотечный банк (1896) занимался кредитованием сельского хозяйства. Хоккайдский банк развития (1899) финансировал предприятия, действующие на этом северном острове. Промышленный банк Японии (1900) привлекал для недавно приватизированных отраслей как иностранный, так и внутренний капитал.
Предприниматели неизменно превосходили государственных чиновников в эффективности. Например, в 1870 г. правительство основало компанию Японское почтовое пароходство. Но результаты ее деятельности были просто ничтожны в сравнении с новой компанией Мицубиси, учрежденной Ивасаки Ятаго. «В то время как компания Почтовое пароходство пользуется протекцией государства, действует властно и расхваливает свои достижения, – заявил он, – наша компания Мицубиcи усиливает внутреннюю дисциплину и делает все возможное для того, чтобы удовлетворить нужды людей». Вскоре после этого Мицубиcи начала конкурировать с иностранными компаниями и заняла лидирующее положение в сфере японского судоходства.
Первоначально многие предприниматели стремились заработать деньги любым возможным способом. Они вели дела нагло, дерзко, бесцеремонно и при этом мало заботились о качестве. Однако вскоре они начали понимать, что для достижения серьезных успехов необходимо вести бизнес на устойчивой основе и поддерживать постоянное сотрудничество с людьми, которые были вольны вести бизнес в любом другом месте. Необходимость вести постоянные деловые отношения создала твердую и надежную основу для соблюдения нравственных норм поведения.
Появление акционерных компаний способствовало честности, давая предпринимателям возможность мобилизовать капитал без лоббирования правительства или раздачи взяток. Эти компании позволяли использовать сбережения широкого числа акционеров. В 1884 г. в стране насчитывалось 1298 акционерных компаний, располагающих капиталом не менее чем в 1000 иен; спустя 10 лет их число выросло до 4133.
Некоторые видные предприниматели стремились сделать коммерцию уважаемым в обществе занятием и немало содействовали этому своим личным примером. Они пропагандировали этические принципы «буммей кайка», что означает «цивилизованность и просвещенность». Фукузава Юкичи был плодовитым публицистом и в своих работах доказывал, что опора на собственные силы, рациональный образ действий, свободная торговля и прибыльность деловых предприятий являются основными условиями для успешного развития Японии. Он неустанно критиковал конфуцианское неприятие коммерции. Его наиболее известной работой стали «Призывы к обучению», которые в 1870-х годах выдержали 17 изданий и были проданы общим тиражом свыше 3 млн экземпляров. Вот одно из его типичных высказываний: «Страна станет независимой тогда, когда станет независимым каждый ее гражданин». Он привнес в Японию идеи Бенджамина Франклина и других западных деятелей. Фукузава открыл Кейо Гиджуки – школу, которая побуждала японцев становиться не чиновниками, а предпринимателями; позднее Кейо Гиджуки превратилась в университет Кейо – один из наиболее почитаемых университетов в Японии. Фукузава основал торговую компанию Марузен, которая помимо прочего была и остается крупнейшим в Японии импортером книг. Он больше, чем кто-либо в Японии, сделал для модернизации частного сектора.
Западные книги о моральном аспекте рыночной экономики пользовались невероятной популярностью. «Самопомощь» Сэмуэля Смайлза, переведенная и изданная в 1871 г., была продана тиражом в 1 млн экземпляров. Вслед за ней были изданы книги Смайлза «Характер» (1878) и «Бережливость» (1886). В 1879 г. на японском языке была издана книга Бенджамина Франклина «Путь к процветанию», которая также пользовалась успехом. Среди других популярных западных книг, касавшихся этической стороны рынка, можно упомянуть «Настоящего английского торговца» Дэниэля Дефо, «Учебник морали» Уильяма Чэмбера и «Основы этики» Ф. Уэйланда.
Многие историки рассуждают о том, как мудрые японские государственные деятели предпринимали те или иные меры, тем самым определяя будущее своей страны. Однако большинство из этих историков, делая чрезмерный акцент на политику, явно упустило из виду тот факт, что столь выдающиеся преобразования в Японии стали возможными в первую очередь благодаря частному сектору. Земля находилась в частном владении. Почти все предприятия принадлежали частным лицам. Все богатства в Японии были созданы предпринимателями и земледельцами, тогда как государство потратило немалую их часть на пособия самураям, убыточные предприятия и военное строительство.
Конкуренция заставила предпринимателей постоянно совершенствоваться и вводить такие новшества, как более плодородные семена, защищенные от грызунов хранилища, более совершенные системы бухгалтерского учета, электрическое освещение или газовые двигатели для рыболовных судов. Трудно найти хотя бы одну серьезную экономическую проблему, которая не была бы решена упорными и находчивыми предпринимателями после того, как они обрели свободу действий.
Шибусава Эичи со своей стороны сделал больше, чем кто-либо иной, для внедрения устойчивой банковской практики и становления деловых компаний. Будучи выходцем из семьи сельского торговца, он поступил на службу в Министерство финансов, что дало ему возможность посетить Западную Европу. Здесь его впечатлила активность частного сектора, которая, по его убеждению, и являлась основным залогом экономического процветания. Он покинул государственную службу и стал частным банкиром. Его услугами наставника воспользовалось около 1/3 из более чем 200 частных банков Японии, откуда к нему направляли своих служащих для обучения. Он обучал навыкам, которые были широко распространены на Западе, но о которых мало что знали в Японии: распределение кредитного риска путем размещения части крупных ссуд с участием других банков; понимание всей важности обеспечения и умение заполучить его в достаточном объеме; готовность оказать финансовую помощь надежным и компетентным предпринимателям даже при неблагоприятных условиях.
Шибусава утверждал, что на финансистов возложено моральное обязательство поддерживать новые деловые предприятия. Он лично основал первую в Японии бумажную компанию, а также хлопкопрядильную компанию, три судоходных компании, и участвовал в капитале 45 железнодорожных компаний. В целом как инвестор, советник, директор или президент он принимал участие в деятельности более чем 500 деловых предприятий.
Торговец хлопком из Токио Кашима Манпей построил первую в Японии частную хлопкопрядильную фабрику. Он сделал это для того, чтобы помочь сбить цены на ситец. В отличие от государственных предприятий Кашима никогда не терпел убытков.
Наибольших успехов в отрасли шелкопрядения в период Мейдзи добился предприниматель по имени Катакура Кентаро, который поначалу основал малое предприятие в пределах своей фермы. Постепенно он расширял свое дело, приобретая новое оборудование и совершенствуя методику управления. Он отправил своего сына в Соединенные Штаты, чтобы тот смог ознакомиться с новейшими методами шелкопрядения из первых рук. Катакура возможно привлекал к себе меньше внимания, нежели его амбициозный конкурент Томиока Филиатуре [Filiature], но к 1894 г. он производил больше шелка.
Если попытки государственных чиновников организовать экспорт шелка закончились провалом, то предприниматели Сато Момтаро и Риоичиори Араи в этой области преуспели. Сато, будучи студентом коммерческой школы, впитал обширные практические знания, общаясь со своими знакомыми из Америки, Англии, Франции и Голландии. Когда ему было 13 лет, родители направили его в Америку. Он прибыл туда в 1867 г. Сначала он посещал коммерческую школу, после чего работал в универмаге. Получив первые непосредственные навыки ведения бизнеса, он взял в субаренду часть магазина для торговли зеленым чаем, лакокрасочными изделиями и другими японскими товарами. Затем он получил стипендию и перебрался на восток США, чтобы иметь возможность посещать Бостонскую техническую школу (позднее она была преобразована в Массачусетский технологический институт). В поисках деловых возможностей он изучил Нью-Йорк и открыл там небольшой магазин, торгующий японскими товарами. Торговля была успешной, но он понимал, что для выхода на более серьезный уровень ему понадобятся более выгодные источники товаров. Тогда он решил наладить свой собственный экспортный бизнес.
В 1875 г. он вернулся в Японию и приступил к поиску деловых партнеров. Фукузава Юкичи приободрил его, сказав, что это его патриотический долг способствовать развитию экспорта. Сато не обладал достаточным капиталом, но его семья предложила в качестве залога свое имущество, что позволило приобрести товары для его нью-йоркского бизнеса на сумму в 26 тыс. иен.
Фукузава помог Сато встретиться со многими предпринимателями, в частности с Хошино Чотаро, который владел шелкопрядильной фабрикой. Хошино убедил своего младшего брата Риочиро Араи выйти на Сато. Риочиро купил себе подержанный костюм за 2 иены – тогда это составляло около 4 долл. Хошино заплатил 260 иен, чтобы купить своему брату самый дешевый билет на океанское судно, на котором тот и отправился помогать развитию экспортного бизнеса. После трех недель питания гречкой и свиным салом 26 марта 1876 г. он прибыл в Сан-Франциско. Вскоре к американскому предприятию Сато присоединились еще четыре молодых человека: Дате Чушичи, разбиравшийся в керамике, Матсуда Ринзо, занимавшийся чаем, Моримура Ютака, ведавший товарами общего назначения, а также Сузуки Тоичи, отвечавший за фармацевтические изделия.
Имея на руках образцы шелка, Риочиро обратился к потенциальным нью-йоркским покупателям. Некоторые из них не пожелали иметь дело с восточными людьми. Кто-то ранее уже был обманут японскими торговцами с сомнительной репутацией. Для Риочиро стало очевидным, что он сможет добиться успеха, только если заработает себе отменную репутацию. Он начал с введения контроля за качеством, чтобы удостовериться, что шелк-сырец, который он импортирует, не будет содержать посторонних примесей, добавляемых для увеличения веса. В мае 1878 г. он сделал заказ на 400 фунтов, который должен был прибыть в сентябре. Новое заболевание шелкопряда в Европе привело к резкому повышению цен. Риочиро оставил неизменной свою гораздо более низкую предварительно согласованную цену и потерял на этом около 2000 долл., но этот случай помог ему заработать репутацию надежного коммерсанта.
Риочиро, Хошино, Сато и их компаньоны уделяли внимание всем практическим деталям, связанным с развитием их предприятия. Они позаботились о гарантированных способах перевода средств в Японию. Риочиро и Хошино основали специальную компанию с целью способствовать разработке более тонкой и имеющей более однородное качество шелковой нити, а также чтобы постоянно информировать японских производителей шелка о требованиях американского рынка, чтобы заказчики были постоянно удовлетворены их продукцией. Когда эти коммерсанты добились определенного успеха, они выделили средства на сооружение судов со специальными трюмами, которые обеспечивали повышенную сохранность партий шелка.
Риочиро искал возможности отправлять обратно на судах американские товары. А поскольку Шибусава Эйичи и другие японские предприниматели стремительно расширяли свои механизированные хлопкопрядильные фабрики, то хлопок-сырец выглядел наиболее подходящим решением. Так Риочиро начал экспортировать американский хлопок-сырец в Японию. К 1910 г. около 25% ввозимого в Японию хлопка-сырца поступало из Америки.
Именно такие примеры инициативности частных предпринимателей, а не стимулирование промышленности государством, превратили Японию в процветающую торговую страну. В период с 1874 по 1916 г. объем импорта вырос на 824%. Объем экспорта увеличился на 1121%. Стремительно возросла доля торговли в валовом национальном продукте, достигнув в 1916 г. 23%.
Наиболее важным фактором для резкого подъема экономики в эпоху Мейдзи стала ее открытость. Свободная торговля, как писал Дж. Аллен, «подвергая экономику воздействиям извне, помогла довольно быстро обеспечить более эффективное размещение ресурсов. Таким образом, например, была организована масштабная экспортная торговля шелком-сырцом. При отсутствии иностранной валюты, которую приносила эта торговля, Япония столкнулась бы с огромными трудностями при финансировании импорта капитального оборудования и сырьевых материалов, столь необходимых для ее индустриализации...»
По странному стечению обстоятельств, несмотря на то, что введение свободной торговли имело для Японии столь важное значение, в итоге это привело к противоположным результатам. Силовая угроза показала, что западные страны готовы оказывать давление на другие народы в тех случаях, когда они уверены в собственном превосходстве. Подобное унижение всколыхнуло мощную волну национализма. Японцы решили превратить свою страну в мощную военную державу, с которой иностранцы будут вынуждены считаться. В эпоху Мейдзи весьма популярным сделалось высказывание «Богатая страна – сильная армия». В 1870 г. была введена воинская повинность. Ускоренными темпами продвигалось военное строительство. Вскоре Япония продемонстрировала свой новый военный потенциал в двух успешных войнах с Китаем (1894) и с Россией (1905). Три десятилетия спустя милитаризм полностью вытеснил из государственной политики страны коммерческие соображения и результатом, конечно же, стала катастрофа.
Послевоенная Япония вернулась к цивилизованным нормам не с помощью дипломатии и военной силы, а с помощью мирной торговли, которая некогда – в эпоху Мейдзи – помогла Японии освоиться в современном мире.
См. также:
Allen G. C. A Short Economic History of Modern Japan.(London: Macmillan Press, 1981.
Hirschmeier J. and Yui T. The Development of Japanese Business. London: George Allen, 1975.
Amakawa, Junjiro. The Spirit of Capitalism in Meiji Japan // Kwansei Gakuin University Annual Studies. XVII. November 1968.
Lockwood W. W. The Economic Development of Japan, Growth and Structural Change 1868–1938. Princeton: Princeton University Press, 1954.
Reischauer E. O. and Craig A. M. Japan, Tradition and Transformation. London: George Allen, 1979.
Reischauer, Haru Matsukata. Samurai and Silk, A Japanese and American Heritage. Cambridge: Harvard University Press, 1986.
Fukuzawa, Yukuchi. Autobiography. New York: Columbia University Press, 1960.