16 сентября 1999 г.
[Frank Shostak. Inflation,
Deflation, and the Future (1999) / Mises.org. October 7, 1999.
Доклад представлен 16 сентября 1999 г. на конференции Института Людвига фон
Мизеса “Австрийская школа и финансовые рынки” в г. Торонто (Канада).
В кн.: Маэстро бума. Уроки Японии (Сб. ст.). – Челябинск: Социум, 2003.
С. 223–238. Пер. с англ. А. В. Фильчука.]
Подразумевает ли инфляция рост цен?
Является ли дефляция источником всех бед?
Может ли исчезновение денег вызвать депрессию?
Может ли дефляция из одной страны распространяться в другие страны?
Долг и дефляция
Усвоен ли урок Великой депрессии?
————————————
В наши дни слово «дефляция» на устах у многих экономистов. Управляющий Банком Японии Масару Хайями подтвердил недавно в парламенте, что Центральный банк будет проводить свою политику «сверхлегких» денег до тех пор, пока не исчезнет угроза дефляции. Председатель Совета управляющих Федерального Резерва США Алан Гринспен тоже не раз отмечал в своих речах, что задача центрального банка – защищать экономику не только от инфляции, но и от дефляции.
Большинство экономистов видит в дефляции серьезную угрозу благосостоянию общества, поскольку считается, что дефляция – основной фактор, который способствует погружению экономики в депрессию. Между тем бoльшая часть экономистов не осознает, что не дефляция, а именно инфляция является источником экономических трудностей. Это недоразумение относительно природы дефляции проистекает из ошибочного представления о том, что такое инфляция.
Я намерен показать, что инфляция – это не рост цен, а рост денежной массы, который является следствием мягкой денежной политики центрального банка и банковской системы с частичным резервированием. Увеличение денежной массы ведет к ошибочному распределению ресурсов, закладывает фундамент для сокращения ресурсного фонда [pool of funding] и, соответственно, ведет к дефляции. Я также намерен показать, что депрессии возникают не из-за дефляции, а являются следствием мягкой денежной политики центрального банка.
В заключение я намерен также доказать, что не объем задолженности определяет степень ощутимости рецессии, а то, насколько активной является мягкая денежная политика центрального банка. Вопреки расхожей точке зрения экономика США весьма далека от устойчивого равновесия. Это положение, на мой взгляд, вполне может обернуться острым экономическим кризисом.
По словам Мизеса, «то, что сегодня многие называют инфляцией и дефляцией, больше не является значительным увеличением или сокращением денежной массы, а представляет собой их неумолимые последствия – общую тенденцию к повышению или понижению цен на товары и ставок заработной платы»001.
Если инфляция определяется как общий рост цен, то тогда все, что способствует росту цен, именуется инфляционным и, следовательно, требует мер противодействия. Таким образом, источниками инфляции являются уже не центральный банк и банковская система с частичным резервированием, а какие-то иные причины. По этой схеме центральный банк не только не имеет никакого отношения к возникновению инфляции, а наоборот – предполагается, что он борется с инфляцией. Так, потенциальным пусковым механизмом инфляции считается снижение безработицы или рост экономической активности, и, следовательно, они должны сдерживаться усилиями центрального банка. Рост цен на товары и рост заработной платы также трактуются как потенциальные угрозы и должны всегда находиться под бдительным контролем центрального банка.
Большинство экономистов полагает, что инфляция – это общий рост цен, который можно отследить с помощью индекса потребительских цен (ИПЦ), но при этом они расходятся во мнениях относительно причин инфляции. В одном лагере монетаристы доказывают, что изменения денежной массы вызывают изменения в ИПЦ. В другом лагере собраны экономисты, утверждающие, что инфляция возникает вследствие различных реальных факторов. Они сомневаются в том, что изменения денежной массы вызывают изменения в ИПЦ. Они полагают, что, вероятнее всего, существует какой-то другой механизм. Итак, если инфляцию определяют как рост ИПЦ, то почему ее считают проблемой? В конце концов, если инфляция – это всего лишь рост уровня цен, то тогда, безусловно, есть возможность компенсировать ее воздействие путем привязки роста оплаты труда к росту ИПЦ. Кроме того, многие экономисты, являющиеся последователями Милтона Фридмена, убеждены, что рыночная экономика могла бы эффективно функционировать в условиях инфляции при условии, что инфляция не будет сдерживаться, т.е. если ценам будет позволено свободно колебаться.
Вопреки общепринятому мнению инфляция – не общий рост цен, вызванный либо ростом денежной массы, либо реальными факторами. Инфляция – это и есть увеличение денежной массы. Теперь выделим то, что нами не утверждается. В отличие от монетаристов мы не считаем, что инфляция – это рост цен, вызванный ростом денежной массы. Мы говорим лишь о том, что увеличение денежной массы как таковое и составляет инфляцию. Если рассматривать инфляцию именно так, то становится предельно ясно, почему она выступает нежелательным явлением. Когда денежная масса увеличивается, то всегда есть первые получатели денег, которые могут приобрести больше товаров и услуг по еще не изменившимся ценам. Вторые получатели денег также могут воспользоваться новыми деньгами. Тем не менее последующие получатели извлекают меньше прибыли, поскольку цены на товары и услуги начинают расти.
До тех пор пока цены на товары, продаваемые последующими получателями денег, растут быстрее, чем цены на товары, которые они приобретают, последующие получатели новых денег будут продолжать получать прибыль. Убыток несут те, кто получает новые деньги в последнюю очередь или же не получает совсем. Они обнаруживают, что цены на покупаемые ими товары выросли, тогда как цены на товары и услуги, которые они предлагают, почти не изменились. Иными словами, рост денежной массы, или инфляция, – ведет к перераспределению богатства. При более тщательном рассмотрении мы также можем установить, что денежные вливания способствуют усилению спроса на товары и услуги, которое не подкреплено их производством, а это означает, что рост денежной массы ведет к экономическому истощению. Более того, денежная инфляция таит в себе угрозу возникновения экономического цикла «бум–крах».
Хотя увеличение денежной массы (т.е. инфляция) действительно может выразиться в росте цен, зафиксированном с помощью ИПЦ, это происходит не всегда. Цены устанавливаются под влиянием и реальных, и денежных факторов. Соответственно возможен вариант, когда никаких заметных изменений в ценах может не произойти, если реальные факторы действуют в направлении, противоположном влиянию денежных факторов. Другими словами, в то время как рост денежной массы идет весьма активно, т.е. уровень инфляции высок, цены могут расти весьма незначительно. Очевидно, что если бы мы рассматривали инфляцию как рост ИПЦ, то неизбежно приходили бы к ошибочным выводам о состоянии экономики.
По этому поводу Ротбард писал: «На основе того, что общий уровень цен в ходе 1920-х годов оставался более или менее стабильным, большинство экономистов было уверено, что угрозы инфляции не существует, и события Великой депрессии застали их абсолютно врасплох» 002.
Поскольку инфляция – это рост денежной массы, дефляцию можно рассматривать как противоположное явление – сокращение денежной массы. Другими словами, можно сказать, что если денежная экспансия способствует образованию «мыльного пузыря», то сокращение денежной массы ведет к дефляции, т.е. выпусканию воздуха из «пузыря». Таким образом, получается, что дефляции в этом значении должна предшествовать инфляция.
Большинство экономистов рассматривает дефляцию как проблему. Так, например, Ирвинг Фишер назвал дефляцию источником практически всех бед003. Между тем дефляция является началом процесса экономического выздоровления. Дефляция приостанавливает процесс обеднения, вызванный ранее денежной инфляцией. Вопреки логике мейнстрима дефляция денежной массы укрепляет позиции производителей богатства, тем самым оживляя экономику.
Ротбард в связи с этим писал, что «дефляционное сокращение кредита позволяет в значительной степени ускорить процесс установления равновесия, а следовательно, и оживление деловой активности, причем способами, которые до сих пор остаются непризнанными»004.
Безусловно, побочные эффекты, сопровождающие дефляцию денежной массы, никак нельзя назвать безвредными. Тем не менее эти неблагоприятные побочные эффекты вызваны не самой дефляцией, а происходившей до нее инфляцией денег. Дефляция всего лишь разрушает иллюзию экономического процветания, созданную посредством инфляции денежной массы.
В основе популярного представления о том, что сокращение денежной массы ведет к общему экономическому обеднению, лежит убеждение, что деньги могут обеспечить рост экономики. Экономическому росту способствует не увеличение количества денег, а увеличение количества капитальных товаров на душу населения. Кроме того, экономисты, рассматривающие общее падение цен как одну из основных причин возникновения депрессии, не учитывают то обстоятельство, что для бизнеса главное значение имеет не общая ценовая динамика, а разница цен между издержками и ценой продажи.
Общее снижение цен отнюдь не всегда является реакцией на дефляцию денежной массы. Например, в связи с ростом экономики и повышением жизненного уровня может увеличиться спрос на деньги при данной денежной массе. Это, в свою очередь, должно привести к общему понижению цен и соответственно будет охарактеризовано как дефляция. Следует ли рассматривать это снижение цен как неблагоприятное явление? В рыночной экономике снижение цен в ответ на увеличение реального богатства является тем механизмом, посредством которого прирост материального богатства распределяется по всей экономике. С увеличением покупательной способности денег население может рассчитывать на больший объем товаров и услуг. Ключом же к этому механизму является то обстоятельство, что денежная масса остается неизменной.
В своих работах Милтон Фридмен возлагает вину за Великую депрессию на центральный банк. Согласно Фридмену, Федеральный резерв не накачал в банковскую систему достаточно резервов, чтобы предотвратить резкое уменьшение денежной массы. Фридмен видит ошибку Центрального банка США не в том, что он способствовал образованию денежного «мыльного пузыря», а в том, что он допустил его сдувание. Мюррей Ротбард, хотя и соглашался с Фридменом в том, что денежная масса резко сократилась, но вместе с тем обнаружил, что Федеральный резерв активно накачивал резервы в банковскую систему. Несмотря на эту подпитку, денежная масса продолжала сокращаться. Резкое сокращение денежной массы, вопреки Фридмену, не указывает на неспособность Федерального резерва накачать денежную массу. Оно указывает на сокращение ресурсного фонда, вызванное мягкой денежной политикой центрального банка.
Ресурсный фонд – это совокупность товаров, предназначенных для поддержки будущего производства, которыми располагает экономика. Вот простейший пример: человек на необитаемом острове способен собрать 25 яблок в час. С помощью орудия для сбора он способен увеличить размер своей добычи до 50 яблок в час. Между тем изготовление инструмента (добавление дополнительной стадии производства) потребует времени. В то время, пока он будет занят изготовлением орудия, человек не сможет собирать яблоки. Следовательно, для того чтобы заполучить орудие, человек сперва должен запастись достаточным количеством яблок, чтобы прокормить себя, пока будет занят изготовлением орудия. Его ресурсный фонд – это его средства к существованию на данный период, т.е. количество яблок, которое он сберег для этой цели.
Размер этого фонда определяет возможность внедрения более сложных средств производства. Если для создания орудия человеку потребуется один год работы, а он располагает запасом яблок, достаточным для того, чтобы питаться в течение лишь одного месяца, то тогда это орудие не будет изготовлено и человек не сможет увеличить свою производительность005. Островной сценарий усложняется введением дополнительных персонажей, которые обмениваются друг с другом и используют деньги. Тем не менее суть вопроса остается прежней – размер ресурсного фонда вводит ограничения на внедрение более производительных, но и более длительных, стадий производства.
Проблема возникает всякий раз, когда банковская система создает видимость того, что ресурсный фонд больше, чем он есть на самом деле. Когда центральный банк расширяет денежную массу, это не увеличивает ресурсный фонд. Это ведет к потреблению товаров, которому не предшествовало производство, и в конечном счете – к сокращению средств к существованию. Пока ресурсный фонд продолжает расширяться, мягкая денежная политика создает впечатление, что экономическая активность находится на подъеме. То, что это не так, становится очевидным, как только ресурсный фонд начинает стагнировать или сокращаться. Сразу после этого в экономике начинается резкий спад, который не сможет остановить даже самое активное увеличение денежной массы (поскольку деньги не могут заменить яблоки).
Выполняя посредническую функцию, банки являются важнейшим фактором в процессе формирования реальных ценностей. Они содействуют потоку реальных ресурсов, т.е. потоку средств к существованию, выступая в роли посредника между поставщиками реальных ресурсов и теми, кто предъявляет на них спрос.
Введение в наш анализ понятия денег не меняет того факта, что в центре внимания находится фонд средств к существованию. Когда сберегатель ссужает деньги, то на самом деле он одалживает заемщикам те товары, которые он не использовал на собственное потребление. Соответственно кредит означает, что непотребленные товары одалживаются одним производителем другому при условии их возвращения за счет будущего производства.
Существование центрального банка и банковской системы с частичным резервированием позволяет коммерческим банкам создавать кредит, за которым не стоят реальные ресурсы, т.е. кредит из «воздуха». Создание необеспеченного кредита ведет к появлению предприятий, возникновение которых на свободном рынке было бы невозможным, – предприятий, проедающих, а не производящих реальное богатство. До тех пор пока банки стремятся расширить кредитование на фоне расширения ресурсного фонда, различные виды ложной деятельности будут продолжать процветать.
Когда же интенсивное создание кредита из «воздуха» приводит к тому, что темпы потребления реального богатства начинают превышать темпы его производства, поток реальных сбережений останавливается, и начинает сокращаться ресурсный фонд. В результате осуществление самых различных видов деятельности начинает буксовать, что приводит к увеличению количества просроченных банковских кредитов. В ответ на это банки начинают требовать назад свои ссуды, а это, в свою очередь, приводит к сокращению денежной массы.
Таким образом, мы можем сделать вывод, что депрессия возникает не по причине резкого сокращения денежной массы, а как реакция на сокращение ресурсного фонда, что также влечет за собой испарение денег, созданных из «воздуха». Следовательно, даже если центральному банку удалось бы предотвратить исчезновение денег, это не смогло бы предотвратить депрессию, если ресурсный фонд идет на убыль. Кроме того, даже если мягкая денежная политика будет способствовать повышению цен и инфляционных ожиданий, это не позволит оживить экономику до тех пор, пока сокращается ресурсный фонд. Более того, именно мягкая денежная политика центрального банка и банковская система с частичным резервированием становятся причиной ошибочного распределения ресурсов, что сокращает приток сбережений и тем самым уменьшает накопление ресурсного фонда. Это означает, что первопричинами депрессии являются мягкая денежная политика центрального банка и банковская система с частичным резервированием.
Сегодня принято считать, что дефляция в одной стране представляет угрозу для экономик других стран. При этом утверждается, что дефляция подобно вирусу может распространяться по всему миру, а потому центральный банк обязан бдительно оберегать экономику от дефляционной заразы.
Между тем подобные рассуждения не лишены слабых мест. Для примера возьмем страну А со свободной рыночной экономикой и неизменной денежной массой. С другой стороны, предположим, что в стране Б мягкая денежная политика центрального банка привела к серьезным ошибкам в распределении ресурсов. Это пагубно сказывается на процессе создания реального богатства, вызывая истощение ресурсного фонда. Следующий за этим спад экономической активности вынуждает банки востребовать назад свои займы, а это, в свою очередь, привело к сокращению денежной массы и к снижению цен на товары и услуги. В результате снижения цен на товары и услуги в стране Б, согласно общепринятому рассуждению, деловые круги этой страны могли бы экспортировать дефляцию в страну А, предлагая свои товары по более низким ценам. В свою очередь, это, как утверждается, понизит общий индекс цен в стране А, тем самым способствуя возникновению в ней дефляции и депрессии.
Однако мы уже убедились, что дефляция – это не падение цен, а сокращение денежной массы. А так как в стране А денежная масса осталась неизменной, то дефляция там возникнуть не может. Более того, поскольку денежная масса в стране А осталась неизменной, то никакого ущерба ресурсному фонду причинено не было и поэтому возникновение депрессии исключается. То, что производители из страны Б ввозят свою продукцию в страну А по низким ценам, пойдет только на пользу местным потребителям. Таким образом, мы можем заключить, что дефляция в отдельно взятой стране есть результат политики ее центрального банка и не может импортироваться из других стран.
Вслед за Ирвингом Фишером некоторые экономисты полагают, что дефляция и последующая депрессия возникают вследствие чрезмерной задолженности. Фишер рассматривал чрезмерную задолженность как ситуацию, в которой долг выходит за рамки, т.е. становится слишком большим в сравнении с другими экономическими факторами. Он утверждал, что «если должник занял недостаточно, то при обычных обстоятельствах он может легко исправить это упущение, взяв в долг несколько больше. Однако если он залез в долги слишком глубоко, а особенно если ошибся в отношении сроков платежей, то возможности исправить положение может уже и не быть. Он может обнаружить, что попал в некую западню».
Фишер настаивал, что разного рода шоки могут запустить процесс ликвидации задолженности, вызывающий сокращение денежной массы и падение цен на товары. А уже эти процессы ведут к депрессии. Согласно Фишеру, чрезмерная задолженность служит началом для следующих девяти стадий, определяющих возникновение дефляции и депрессии:
• ликвидация долгов в ответ на случайный шок, например, резкое сдувание «пузыря» на фондовом рынке. Ради погашения долгов многие вынужденно идут на продажу активов с убытками;
• ликвидация долгов ведет к сокращению денежной массы и к замедлению скорости обращения;
• это приводит к снижению уровня цен;
• падение стоимости активов при том, что стоимость обязательств остается неизменной, ведет к снижению чистой стоимости предприятий, тем самым ускоряя их банкротство;
• прибыли сокращаются и возникают убытки;
• сокращаются уровни производства, торговли и занятости;
• убытки, банкротства и безработица ведут к пессимизму и потере уверенности;
• это ведет к тезаврации и дальнейшему замедлению скорости обращения денег;
• происходит снижение номинальных процентных ставок и повышение реальных процентных ставок.
Объяснение Фишером причин депрессии основано не на теории, а на исторических событиях. Между тем исторические данные сами по себе ни о чем не говорят. Объяснение нельзя рассматривать как экономический факт, пока оно не будет обосновано с помощью теоретической системы. В системе Мизеса и Ротбарда, чтобы идентифицировать различные наблюдаемые события, их нужно свести к первичным фактам действительности. Под этим подразумевается создание связующей цепочки между наблюдаемыми данными и неопровержимыми аксиомами, лежащими в основе экономической теории. Следуя этому методу, с помощью дедуктивного вывода Мизес и Ротбард установили, что цикл «бум–крах», а следовательно, и инфляция, и дефляция не являются неотъемлемой частью свободной капиталистической экономики, а представляют собой продукт инфляционной политики центрального банка.
Поскольку Фишер никогда не пытался установить подлинные причины чрезмерной задолженности, нет ничего удивительного в том, что он отстаивает мягкую денежную политику в качестве способа остановить депрессию. Если бы он глубже изучил вопрос, то смог бы выяснить, как это сделали Мизес и Ротбард, что общая чрезмерная задолженность в условиях свободной рыночной экономики возникнуть не может. Ведь общая чрезмерная задолженность означает, что большинство заемщиков неправильно оценило состояние экономических условий. Подобная ситуация, согласно Мизесу и Ротбарду, может возникнуть только в результате мягкой денежной политики центрального банка, которая вынуждает предпринимателей допускать коллективные ошибки при принятии деловых решений. Это, в свою очередь, говорит о том, что чрезмерная задолженность не является первопричиной той нестабильности, которая ведет к резкому экономическому спаду.
Согласно Фишеру степень глубины депрессии определяется масштабами долгов. Так, он заметил, что дефляция, последовавшая за крахом рынка акций в октябре 1929 г., оказала более ощутимое воздействие на объем реальных расходов, нежели дефляция 1921 г., поскольку номинальный долг в 1929 г. был гораздо больше. Тем не менее мы утверждаем, что глубину рецессии определяет не размер долгов, а степень активности мягкой денежной политики центрального банка. Именно мягкая денежная политика центрального банка вызывает ошибочное распределение ресурсов и истощение ресурсного фонда, что, в свою очередь, может обернуться чрезмерной задолженностью. Таким образом, возлагать вину на масштабы задолженности как на ключевой фактор, вызывающий депрессию, все равно, что обвинять термометр в подъеме высокой температуры.
Преобладающая сегодня точка зрения гласит, что центральные банки и другие институты, определяющие экономическую политику, достаточно компетентны, чтобы предотвратить серьезный экономический спад. При этом утверждается, что до тех пор, пока центральный банк способен успешно стабилизировать уровень цен, экономике ничто не может угрожать. Более того, заявляется, что в 1930-е годы центральным банкам не доставало необходимой маневренности для предотвращения депрессии ввиду наличия золотого стандарта. Между тем сегодняшние центральные банки с этой проблемой не сталкиваются. Если все, что требуется для обеспечения процветания, – это более гибкая денежная система, то почему так много стран сегодня сталкивается с серьезными экономическими трудностями? В конце концов сейчас любой центральный банк достаточно осведомлен, каким образом проводить «гибкую» денежную политику.
Похоже, что следуя по стопам Джона Мейнарда Кейнса, многие экономисты убедили самих себя, что деньги могут обеспечить рост экономики. В теоретическом изложении это звучит примерно так: увеличение денежной массы должно стимулировать спрос на товары, который должен привести к увеличению производства товаров и услуг и – крекс-пекс-фекс! – экономическое процветание не заставит себя ждать. При этом не учитывается, что увеличение денежной массы способно только ослабить, а не усилить экономику. Политикам и представителям центрального банка не нравится как раз отсутствие гибкости у золотого стандарта. Но именно такое отсутствие гибкости требуется в первую очередь для оживления мировой экономики, включая США.
Вопреки расхожему убеждению, экономика США весьма далека от устойчивого равновесия. Причиной тому является продолжительная мягкая денежная политика, проводимая центральным банком США. Процентная ставка по федеральным фондам, в апреле 1980 г. находившаяся на уровне 17,6%, теперь упала до 5%. В 1992 г. этот показатель некоторое время пребывал на уровне 3%. Денежный агрегат M3 увеличился с 1824 млрд долл. в январе 1980 г. до 6152 млрд долл. на конец июня 1999 г. Менее чем за 10 лет его рост составил больше 200%. Другим показателем масштабов денежной накачки является федеральный долг, который числится за Центральным банком США. Он подскочил до 465 млрд долл. в первом квартале 1999 г. по сравнению с 117 млрд в первом квартале 1980 г. – а это 300%-ный рост. Очевидно, что столь внушительные размеры денежных вливаний и сопровождавшее их искусственное снижение процентных ставок привели к массовым ошибкам в распределении ресурсов, которые в конечном итоге должны обернуться резким экономическим спадом.
Интенсивность ошибочного размещения ресурсов еще более усилилась после дерегулирования финансовых рынков в начале 1980 г. Идея заключалась в освобождении финансовой системы от излишнего надзора со стороны центрального банка. Было решено, что освобожденные от контроля финансовые рынки позволят более эффективно распределять ограниченные ресурсы экономики, тем самым способствуя повышению уровня личного благосостояния. При этом утверждалось, что чрезмерный контроль над денежной системой ведет не к ограничению, а к росту нестабильности. Однако вместо укрепления стабильности «освобожденная» система привела к росту диспропорций.
В результате дерегулирования финансовых рынков в 1980 г. контрольные полномочия центрального банка были ограничены. Ослабление контроля со стороны центрального банка послужило импульсом для роста конкуренции в финансовом секторе. Это, в свою очередь, через механизм банковской системы с частичным резервированием привело к неограниченному созданию кредита и денежных фондов из «воздуха». Затем деньги из «воздуха» перерабатывались гибкими предпринимателями, превращавшими эти деньги в самые разнообразные финансовые инструменты, тем самым внося свой вклад в рассредоточение денежного «мусора».
Неудача с дерегулированием финансовых рынков на первый взгляд подтверждает точку зрения интервенционистов (сторонников государственного вмешательства в экономику) и противников свободной рыночной экономики о том, что факты действительности диктуют необходимость осуществления строгого контроля над финансовыми рынками. Однако при этом упускается из виду то обстоятельство, что все эти реформы, т.е. дерегулирование финансовых рынков, не имеют ничего общего с истинным свободным рынком. Ведь, как показал Мизес, в условиях по-настоящему свободного рынка бумажные деньги не могут стать независимыми от товарных золотых денег – денег, выбранных свободным рынком. Более того, в условиях свободного рынка нет места такому учреждению, как центральный банк.
Стремительный крах экономики в Японии и странах Юго-Восточной Азии поставил под сомнение эффективность политики центральных банков и правительств. Несмотря на это большинство экономистов поддерживает упреждающую политику центральных банков. Соответственно в связи с этим они весьма критически относятся к точке зрения австрийской школы о том, что лучшим лекарством от экономической депрессии станет отказ правительств и центральных банков от вмешательства в экономику. Например, Милтон Фридмен в своем интервью редактору Barron’s Economics Джину Эпштейну сказал, что для прекращения текущего экономического кризиса в Азии Япония должна осуществить денежную накачку. В этом интервью Милтон Фридмен выразил сильные сомнения по поводу принципа невмешательства, свойственного экономическим построениям австрийской школы. Схожим образом Кейнс в своих работах критиковал тех экономистов (именуя их при этом «так называемые экономисты»), которые отстаивали принцип невмешательства в отношении Великой депрессии 1930-х годов.
Таким образом, похоже, что хаотичное состояние мировых финансовых рынков будет и дальше усугубляться, пока не будет восстановлена прежняя роль золота в денежной системе. Несмотря на то, что в текущей экономической обстановке остается слишком мало оснований для оптимизма, мы все же попробуем отыскать некий элемент надежды. Этим элементом является растущее осознание того, что единственной жизнеспособной альтернативой нынешней хаотичной денежной системе является подлинно свободный рынок.