[Кобден Р.
Ричард Кобден – Лига и борьба против хлебных законов. Речи Кобдена в парламенте
и на митингах. –
М.: Солдатенков, 1899. 314 с. (Библиотека экономистов. Вып. 10).]
————————————
В этот день Кобден в последний раз говорил в парламенте; речь его была посвящена требованию сокращения или даже полной отмены государственных заводов и других учреждений этого рода, с целью предоставить частной промышленности снабжение администрации необходимыми материалами и продовольствием.
————————————
«Я сожалею, что вследствие представившейся для многих из нас необходимости отложить очередные доклады почти на 15 дней, мне невозможно было раньше представить палате свое мнение по настоящему вопросу. Вопрос этот имеет большую важность не с одной только финансовой точки зрения, он касается также защиты и безопасности государства. Выступая в качестве защитника принципа, что правительство не должно само становиться производителем того, что оно может купить у частной промышленности, я не являюсь выразителем какой-нибудь новой для палаты доктрины. Напротив, эта именно политика всегда была политикой самой палаты, а противоположная система, практиковавшаяся в продолжение только нескольких лет, шла в разрез с мнением, много раз выраженным парламентом. Я мог бы указать на известную речь об экономической реформе Эдмонда Б¨рка, который еще в 1780 году в чрезвычайно красноречивом и убедительном изложении выставлял мотивы, вследствие которых правительство не должно заниматься производством необходимых для него предметов, а должно, напротив, всецело положиться в этом на содействие частной предприимчивости.
В 1828 году, еще до реформы, один из комитетов палаты внес доклад, в котором есть, между прочим, параграф, посвященный и этому вопросу. Там говорится: “Комитет не может относиться со слепым доверием к представляемыми некоторыми административными учреждениями доводам против заключаемых с публичных торгов контрактов на поставку, равно как и к выдвигаемым этими учреждениями доказательствам в пользу работ, предпринимаемых непосредственно ими самими. Этот последний прием ведет за собой привлечение к делу большого числа должностных лиц, чиновников, мастеров и рабочих; увеличивает не только существующую теперь ответственность министерских департаментов, но и кажущееся их важное значение. Комитет, под влиянием лишь нескольких неудач, не может позволить себе высказаться против системы контрактов. Он держится того мнения, что большая часть неудач должна быть приписана скорее невежеству или небрежности тех, кому было поручено выполнение контрактов, чем самой системе контрактов”.
Вот сущность того, что и я хочу сказать. Я постараюсь только несколько развить это положение и если мне это удастся, я надеюсь, что меня не обвинят в большем недоброжелательстве к должностным лицам, чем то, какое проявил комитет в 1828 году. По различным поводам некоторые стороны этого вопроса обсуждались уже при рассмотрении вопроса относительно поставки специальных предметов, и при этом всегда приводились исключительные мотивы, заставляющие нас в одной специальной отрасли промышленности отдавать предпочтение государственным заводам. Результатом этого было то, что министерства мало-помалу принялись содействовать все большему и большему развитию таких заводов, достигших в настоящее время громадных размеров. Спрашивается: как могло случиться, что мы, руководившиеся в продолжение 20 лет в нашей торговой политике принципами самой неограниченной конкуренции, в уверенности, что это является единственным средством для достижения совершенства и устойчивости производства, — как мы могли именно теперь, когда наша частная промышленность больше чем когда-нибудь в состоянии удовлетворить требованиям правительства, позволить министерствам основать эти гигантские правительственные монополии? Этот результат, по моему мнению, должен быть приписан слабости исполнительной власти. Боюсь, что в продолжении многих лет государственное казначейство только в самой слабой степени практиковало контроль над различными министерскими департаментами, и главы этих министерств, чувствуя, что поводья ослабли, взяли власть в свои руки и пустились в широкие промышленные предприятия против воли, — я не могу в том сомневаться, — против воли палаты и всей страны. Опыт доказал, как мало пользы в попытках палаты исправлять, посредством учреждения различных комитетов, ошибки исполнительной власти. Вмешиваясь в подробности правительственных обязанностей, вы неизбежно делаете этим больше зла, чем добра. Вы унижаете этим исполнительную власть во мнении должностных лиц и берете на себя невозможную работу, так как министерства только посмеиваются, видя, как парламент вникает в подробности внутреннего управления. Сверх того, если правительство и допустит попытки парламента контролировать эти подробности, то оно этим самым как бы откажется от своих прав, но вместе с тем и от своей ответственности. В последние годы у нас существовали при палате различные комитеты: и по вопросу об артиллерии, и по вопросу о броненосных судах, и по другим отраслям исполнительной власти, обязанной заботиться о безопасности и защите государства. Если бы это происходило в начале моей парламентской деятельности, когда сэр Роберт Пиль был первым министром, он протестовал бы против учреждения подобных комитетов, которое было бы равносильно выражению недоверия. Он сказал бы: “Если вы находите, что я недостаточно удовлетворительно руковожу администрацией, попросите кого-нибудь другого взять это на себя”. По моему убеждению, палата может оказать весьма полезное влияние, устанавливая принципы, которыми исполнительная власть должна руководствоваться, но законодательной власти невозможно переходить за эту черту и вмешиваться без вреда для дела в подробности управления страной. Система, провозглашаемая мной, такова: следует воспретить правительству производить прямой своей властью какие бы то ни было предметы, которые могут быть произведены, при условии свободной конкуренции, частной промышленностью, и если мы с некоторого времени придерживались в этом отношении ложного направления, то следует, насколько это возможно, стараться возвратиться к прежней системе.
Чтобы лучше уяснить палате, до чего доведена система, против которой я восстаю, считаю нелишним привести несколько цифр. В 1849/50 году я принимал участие в одном комитете, на который было возложено произвести исследование нашей артиллерии. Мы нашли тогда, что общая сумма заработной платы, уплаченной в этом году рабочим военных мастерских в Соединенном Королевстве и в колониях согласно назначениям парламента, достигала 141 330 ф. ст. А в текущем году я уже вижу, что мы назначили по тем же статьям на уплату жалованья рабочим, занятым в наших военных производствах, включая сюда и обмундировочные мастерские, сумму в 584 000 ф. ст., т.е. в четыре раза больше, чем сколько было назначено в 1849/50 году. Заработная плата, определенная в настоящем году только для одного вулвичского пушечно-литейного завода, простирается до 144 000 ф. ст., т.е. суммы, превышающей общую цифру заработной платы во всех подобных учреждениях в 1849/50 году. До крымской войны и во время ее английское правительство не отлило ни одной пушки, не сделало ни одного ядра или гранаты. Мы покупали все наши артиллерийские принадлежности в мастерских Каррона в Шотландии, у Low Moor Company или у Gospel Oak Company гг. Уолкеров. Когда вспыхнула крымская война, достопочтенный депутат от Лимерика [г-н Монселль], и я боюсь, что именно его следует обвинить в том, что он, так сказать, способствовал развитию зародышей того рокового явления, на которое мне теперь приходится жаловаться. По его собственному свидетельству и по свидетельству достопочтенного капитана Боксера, лаборанта в Вульвиче, они по предварительному между собою соглашению сделали следующее заявление: “Если бы мы не поскупились затратить 7000 ф. ст. на установку необходимых приспособлений, мы могли бы сами изготовлять наши бомбы и ядра”. Этим-то и было положено начало тех дорогостоящих, занимающих целые гектары земли, мастерских, которые можно видеть в настоящее время в Вульвиче. Очень немного времени спустя капитан Боксер уже говорит: “Мы в состоянии сами делать для себя бомбы и имеем возможность скорее, чем частная промышленность, применить новейшие изобретения к изготовлению гранат. Займемся же сами изготовлением для себя гранат”. Вследствие этого было израсходовано 10 000 ф. ст. на обзаведение машинами, необходимыми для производства гранат и ядер. Некоторые показания перед севастопольским комитетом выясняют один очень любопытный факт: из них я вижу, что имя достопочтенного депутата от Лимерика упоминалось с порицанием, причем его обвиняли в том, что он действовал без согласия своих товарищей. Я за это не осуждаю его: мы были на военном положении, и оба они — и капитан Боксер, и он — явили доказательства энергии, достойной всякой похвалы, но я сообщаю эти факты, чтобы показать вам, каким путем шло развитие учреждений этого рода. Еще один шаг в том же направлении, после установки необходимых приспособлений для отливки бомб и гранат, привел к обзаведению станками обтачивания и сверления пушек. Тогда решено было вместо того, чтобы приобретать пушки, изготовленные в мастерских Low Moor Company, покупать у того же общества только чугунные болванки для пушек, а затем сверлить и обтачивать их уже в Вулвиче. Вслед затем немедленно возникла новая мысль: почему бы нам самим и не отливать наши пушки? Это было бы гораздо лучше, чем покупать болванки у Low Moor, и тотчас же были устроены для этого необходимые приспособления. Но здесь возникло новое затруднение. Как я вам уже говорил, в Англии есть 2 или 3 торговых дома, где можно с полной безопасностью покупать артиллерийские принадлежности: Low Moor Company и Gospel Oak Works гг. Уолкеров. Когда у Low Moor Company отливается 68-фунтовое оружие, то не только выбирают из заготовленного на собственных заводах чугуна, вообще хорошего, чугун специальных качеств, но еще прибавляют к нему, для достижения лучшей плавкости, особый уголь, только что добытый из почвы. На этот раз, однако, общество отказалось продавать в Вулвич чугунные болванки, так что после установки всех необходимых для отливки пушек приспособлений, явился недостаток в хорошем чугуне для литья. Тотчас же обратились на общий рынок, закупили чугун обыкновенного качества и соорудили около сотни пушек. Но я уверен, что из этих 100 пушек ни одна никогда не была в деле; утверждали, что они заржавели; но так или иначе они никогда
не употреблялись. И вот, израсходовав бесполезно
200 000 ф. ст., пришлось бросить все устроенные в Вулвиче приспособления для отливки пушек.
Потом наступает второй акт пьесы. Правительству представилась необходимость озаботиться приобретением нарезных орудий. Не успела явиться эта потребность, как нашлись и инженеры, а именно г-н Уитворт, сэр Вильям Армстронг, капитан Блекли,
г-н Ланкашир и г-н Лейнал Томас, предложившие свои услуги удовлетворить возникшую потребность. Было бы весьма благоразумно сказать этим изобретателям: “Конкурируйте друг с другом, совершенствуйте ваши системы, сделайте несколько пушек, и тот из нас, кто достигнет лучших результатов, получит наш заказ”. Но вулвичский завод хотел обеспечить за собой производство нарезных артиллерийских орудий, и его должностные лица, а в том числе некоторые даже очень высокопоставленные люди, казалось, потеряли голову, точно охваченные каким-то безумием, при появлении пушки сэра Вильяма Армстронга. Один знаменитый герцог, как рассказывают, утверждал, что пушка сэра Вильяма Армстронга только что не говорит; другой, тоже очень известный офицер, объявил, что в ней осуществлены чудеса тысячи и одной ночи. Беру на себя смелость сообщить вам одно соображение. Мне кажется, что следовало бы установить на будущее время, чтобы высшие офицеры нашей армии, в тех случаях, когда явится необходимость делать выбор между теми или иными артиллерийскими принадлежностями, поступали так, как это принято на военных советах, т.е. чтобы предоставляли сначала высказаться младшим офицерам, потому что, если главнокомандующий выскажет по отношению к какому-либо образцу свое восхищение, то мало вероятности, чтобы низшие по рангу офицеры выразили несходное с ним мнение. Кроме того, я придерживаюсь того мнения, что власти должны бы в подобных случаях следовать обычаю, принятому в торговле, и не превозносить похвалами вещь, пока она не куплена. Как бы там ни было, а в том случае, который нас занимает, результат был тот, что сэр Вильям Армстронг, тогда еще просто г-н Армстронг, решил презентовать свою привилегию на изобретение военному министру. Бесспорно, ценный подарок, если это точно был подарок. Привилегия была передана статс-секретарю по военным делам, и затем была заключена сделка, которой я, признаться, до сих пор хорошенько не пойму. Кажется, сэр Вильям Армстронг должен был получать, в продолжение 10 лет, по 2000 ф. ст. в год за наблюдение над применением к делу его изобретения. Это условие было написано задним числом, за 3 года, и 6000 ф. ст. были уплачены сразу. Вслед затем сэр Вильям Армстронг назначается инспектором службы нарезной артиллерии. Военный министр пускает в ход в Элсвике, в Нортумберленде, завод, принадлежавший раньше сэру Вильяму Армстронгу, и вот у нас выплачиваются таинственные авансы, достигающие 85 000 ф. ст. Немедленно после этого наши вулвичские заправилы вводят и у себя производство того же рода, так сказать с целью контролировать элсвикские цены. Ничего не может быть забавнее, как видеть, с какой наивностью вулвичские директора старались доказать назначенному палатой комитету, что они в Вулвиче производили пушки дешевле элсвикских, как будто эти два предприятия не были в сущности одним, и не возникли оба, благодаря стараниям правительства, на народные деньги. Комитет, очевидно, был не в состоянии хоть сколько-нибудь разобраться в отчетах вулвичского завода и в своем докладе принял решение, требующее их исправления. Вот добросовестный исторический очерк – с чем, надеюсь, согласится и достопочтенный депутат от Лимерика, – очерк возникновения и дальнейшего развития нарезной пушки Армстронга. Эта пушка должна была изготовляться из кованого железа, причем устройство ее основывалось на принципе скручивания железных полос, и заряжаться с казенной части.
Конечно, с не с целью унизить сэра Вильяма Армстронга, человека несомненно высокого ума в области механики, я считаю уместным здесь упомянуть, что общий отзыв людей науки был неблагоприятен его изобретению, неблагоприятен, как относительно системы заряжения пушки с казенной части, так и относительно материала, из которого она должна была изготовляться. Но обстоятельство, на которое я хочу обратить особенное внимание палаты, заключается в следующем: правительство основало завод и директором его назначило изобретателя, получившего привилегию на изготовление особого рода пушек. К чему же это привело? А к тому, что г-н Уитворт, тоже бывший в числе соискателей, ясно увидел, что он в сущности должен представить свою пушку на испытание и одобрение своего главного соперника. Было еще много и других кандидатов, но я указываю особенно на г-на Уитворта, так как все, кто его знает, не могут не признать в нем одного из самых видных практиков инженерного дела своего времени, как не могут не признать и того, что система, помешавшая ему выступить конкурентом в деле, с которым он был близко знаком, являлась ничем иным, как плохой системой. Да и не одни инженер-механики были отстранены таким образом. По всеобщему мнению, разделяемому и в настоящее время, главная задача, которую тогда предстояло решить, состояла не в устройстве нарезки и в форме пушки, а касалась скорее материала, из которого делалась пушка. И вот уже в продолжение десяти лет мы идем по пути, который без всякого сомнения позволит нам, в тех случаях, когда мы найдем это для себя выгодным, употреблять сталь там, где мы теперь употребляем железо. Г-н Бессемер тоже был в числе соискателей со своим изобретением, касающимся именно удешевления производства стали. Из разъяснений, данных капитаном Скоттом артиллерийскому комитету, мы узнаем, то г-н Бессемер говорил ему, что он хотел представить на рассмотрение правительства свой проект металлического салона, который, по его убеждению и по убеждению многих других, должен был одержать верх над кованным железом; но что видя сэра Вильяма Армстронга во главе дела он отказался от своей мысли. Из другого показания мы узнаем еще, что гг. Уолкеры, директоры мастерских в Gospel Oak, изготовившие несколько самых лучших литых пушек, сделали подобное же заявление, говоря, что пока сэр Вильям Армстронг занимает такое привилегированное положение, им не остается ничего более, как отказаться от поставки пушек. И вот палата назначила артиллерийский комитет, заседавший в 1862/63 году. Прочтя подробное описание заявлений, сделанных этому комитету, я не могу скрыть, что был крайне удивлен той легкости, с которой эти заявления были преданы забвению, не будучи даже доведены до сведения палаты. Я считаю моего друга, достопочтенного депутата от Лимерика, председательствовавшего в этом комитете, ответственным в этом упущении, хотя и другие члены комитета едва ли могут быть свободны от порицания. Показания, сделанные перед комитетом, выяснили факты в высшей степени важные и даже чудовищные. Так, например, было выяснено, что у нас имелось от 2500 до 3000 пушек системы сэра Вильяма Армстронга, что официальная цифра произведенного на этот предмет расхода простиралась до 21/2 млн ф. ст., но я уверен, что он был гораздо значительнее. Было также выяснено, что 100 из этих пушек самого большого калибра были сделаны без всяких предварительных опытов и испытаний. Чтобы избежать обвинения в придирчивом отношении к результатам произведенного комитетом расследования, я хочу привести вам несколько выдержек. Герцог Сомерсетский, глава адмиралтейства, так выразился в своем показании в прошлом году: “Вся артиллерийская наука находится в настоящее время в переходном состоянии, и когда меня спрашивали в этом году – какую систему пушек я предпочитаю для флота, я вынужден был признаться, что, если говорить правду, я еще не составил себе об этом определенного мнения”.
Не забудьте, что в то время, как давалось это объяснение, было уже изготовлено до 3000 пушек системы Армстронга. Его светлость разъяснил также, что для правильных сражений старая 68-фунтовая пушка, изготовленная в мастерских Low Moor, представляет собой все-таки лучшее из всего, что мы имеем, и вероятно комитет единогласно подтвердил в своем докладе, что старая 68-фунтовая пушка должна быть признана, следовательно, наиболее способной справляться с железной броней. Комитет в заключение говорит: “12-дюймовая пушка Армстронга – хотя некоторые свидетели указывают, что это оружие слишком сложно для нижних чинов, – вообще признается удовлетворительной, но преобладающее мнение является, по-видимому, неблагоприятным всякой системе заряжения с казенной части для пушек большого калибра”.
Комитет рекомендует сделать опыты над различными системами. Он рекомендует также более удобопонятное ведение отчетности вулвичского пушечно-литейного завода (Нет!). Я передаю это, быть может, не в тех выражениях, какие употребил комитет, но именно таков смысл сказанного. Он заявил, что не может понять отчетов. Я хотел бы еще прибавить несколько слов одного морского офицера, очень серьезно изучавшего этот вопрос. В письме, помеченном 30 июня этого года, адмирал Галстед высказывает свое мнение в следующих выражениях: “Итак, наиболее могущественный и наиболее дорогостоящий во всем мире флот, которому вверена охрана самой обширной морской державы, уже давно является в глазах всех, кроме самой Англии, не имеющим ни одной пушки, приспособленной к особенностям современного ведения войны, и обладателем пушек особого образца, не годных ни для какого вида войны”.
Я вас спрашиваю: можно ли такое положение дел назвать удовлетворительным? И к такому ли положению мы должны были прийти, израсходовав почти 3 млн ф. ст. и изготовив около 3000 этих пушек? Адмирал Галстед, в другом письме, называет это положение дел “крупным безрассудством 1859 года”.
Каков же был результат полученных комитетом выводов? Результат тот, что по нашему настоянию в Шоберинессе была произведена целая серия оглушительных опытов с пушками сэра Вильяма Армстронга и г-на Уитворта. Таким образом, вы начали с того, что затратили из государственного казначейства громадные суммы на оплату заказов, сделанных одному из двух изобретателей-соперников, и только потом стали пробовать, чьи пушки лучше. Но, по крайней мере, можно было бы утешиться, если бы действительно произведенные опыты имели в виду сравнение употребляемых нами пушек Армстронга с пушками г-на Уитворта. Но как обстоит дело в действительности? Если мне верно передавали, первоначальная пушка системы Армстронга, именно та, которой мы обзавелись, которая, так сказать, находится в деле, – вовсе не та пушка, которую выставил на испытание сэр Вильям Армстронг. Мне говорили, что для производства испытаний отказались от первоначальной пушки, заряжающейся с казенной части и около 3000 экземпляров которой находятся у нас на руках, и заменили ее другой, усовершенствованной пушкой. Я читал в отчете об опытах, появившемся на днях в Таймc, что первоначальная пушка, заряжавшаяся с казенной части, не была представлена на испытание. Как видите, все эти обстоятельства не очень-то утешительные при том положении дел, в котором мы находимся.
Я прошу палату хорошенько вдуматься в то, что хотят нам сказать, утверждая, что у нас нет пушек для флота. Ведь есть же у нас полевые 12-дюймовые орудия на случай войны на суше – где-нибудь в Китае или в Новой Зеландии; речь идет также и не о полевых орудиях против такого неприятеля, который высадился бы в Англии, чтобы сражаться с нами. Когда я говорю, что у нас нет пушек для флота, я имею в виду пушки, с которыми можно было бы вступить в морской бой. Припомните, что капитан Купер Колез говорит о 110-фунтовой пушке Армстронга, как о снаряде, пригодном только для преследования или, как говорят на морском языке, только для того, чтобы “повытрясти блох у беглеца”. Итак, мы должны решительно сознаться, что у нас нет пушек, приспособленных для современного ведения морской войны. Почтенный депутат от Стирлинга [г-н Керд] утверждал как-то – и в этом вопросе мы не можем сослаться на более высокий авторитет, – что половина населения названного округа в течение уже трех лет питается хлебом и продовольствием, доставляемыми из-за границы. Таким образом мы находимся в положении гарнизона, который в деле снабжения его провиантом полагается на то, что пути сообщения не будут захвачены неприятелем. И что же? Если после всего, что мы израсходовали, у нас нет пушек, с помощью которых наш флот мог бы бороться в море против неприятеля, не думаете ли вы, что противник ваш будет так безрассуден, что соблазнится возможностью вторжения и явится сражаться с вами на суше? Нет, уж если за ним останется преимущество на море, он будет блокировать вас и голодом принудит вас к сдаче. Мы можем существовать как самостоятельная нация только при том условии, если будем хозяевами наших морских сообщений. Однако, вы видите, как те, которые правят нами, заботятся об охране этих сообщений!
Итак, вот в чем заключается весь секрет наших неудач: правительство не понимает того, что значит умение купить; вся трудность его положения происходит от того, что оно неспособно к исполнению таких обязанностей, как покупка с соблюдением осмотрительности и благоразумия. Самое благоразумное, чего нам следовало держаться со всеми этими учеными, когда они явились со своими усовершенствованными орудиями, это поощрить их к продолжению работ и обещать, что предоставим заказ тому из них, кому наиболее посчастливится в этом деле, и при этом, пожалуй, несколько помочь им на первое время, но только очень немногим. Я думаю, что сэр Вильям Армстронг нуждался для начала не более, как в 12 000 фунтов, и что г-н Бессемер приступил бы к производству своих стальных пушек, если бы ему дали только 10 000 фунтов; я не сомневаюсь, что за сумму менее чем в 10 000 фунтов правительство могло бы оказать поддержку по крайней мере полудюжине производств, которые бы друг перед другом старались бы взять на себя поставку пушек. Но правительство никогда не поймет этого, пока палата не настоит, чтобы оно на стороне покупало все необходимые принадлежности, вместо того, чтобы производить их самому. Если оно не способно купить необходимые ему предметы на общем рынке, то можете ли вы предположить, что оно будет способнее в разрешении более трудной задачи – самому производить все это? Я хочу показать вам, к какому положению привела нас как нацию принятая правительственная система.
Мы вынуждены констатировать, что иностранцы вооружены гораздо лучше нам, хотя все их вооружение было заказано и изготовлено в частных мастерских нашего отечества. Те же самые инженеры, которых правительство оттолкнуло, с которыми оно отказалось войти в соглашение, воздвигли заводы артиллерийских принадлежностей. Г-н Уитворт основал товарищество для производства пушек. Говорят, что и сэр Вильям Армстронг, которого обязанности в Эльсвике пришли к концу и который получил от правительства 65 000 фунтов в виде вознаграждения, основал в Эльсвике пушечный завод, и, не будучи более связан с правительством, стал производить теперь свои 600-фунтовые пушки для иностранных государств. В четверти часа езды завод, на котором сверлят 600-фунтовые стальные пушки; этот завод, отвергнутый нашим правительством, получает, говорят, дюжинами заказы на эти чудовищные пушки, тогда как мы находимся еще в периоде экспериментов в Шоберинессе над пушками 70- и 110-фунтовыми.
Я сказал все, что хотел, по вопросу об этом колоссальном промахе, допущенном в нашем артиллерийском деле. Теперь, чтобы дать вам еще одно доказательство того, как необходимо для правительства научиться покупать, позвольте мне сказать, в виде примера, еще слово о нашем ручном оружии. Если мы заглянем лет за десять назад, мы увидим, что тогда все ружья покупали мы у поставщиков, правительство не производило ни одного ружья. То же было и во время крымской войны. И я могу при этом отметить, что артиллерийские принадлежности, поставленные во время войны, были весьма удовлетворительны. Артиллерийские принадлежности и ручное оружие были поставлены в армию и во флот лицами, получившими поставку с торгов, и об этих поставках говорилось с большой похвалой в донесении севастопольского комитета 1855 года – в донесении, в котором в то же время осуждались комиссариат, медицинский корпус и другие части военного управления. Итак, до 1855 года, как я уже сказал вам, мы покупали все наше ручное орудие у частных поставщиков. Но, как думает палата, правительство производило эти закупки? А вот что я расскажу вам об этом в доказательство неспособности правительства делать закупки. Если уважаемые сочлены захотят обратиться к заявлениям, сделанным в комитете о малом вооружении 1854 года, они увидят, что правительство имело обыкновение покупать оружие по частям. Оно входило в соглашение в Бирмингеме, в Уеднесбюри и в других местах с одним фабрикантом относительно ружейных прикладов, с другим – относительно стволов, с третьим – относительно замков и так далее, так что получалась дюжина контрактов на поставку различных частей оружия. Все эти отдельные части отправлялись затем в артиллерийское депо, а оттуда потом передавались целому корпусу специальных предпринимателей, которые уже собирали их и делали ружья. Таким образом, те, которые доканчивали производство ружья, никогда не соприкасались с поставщиками отдельных частей, система, как видим, очень искусно задуманная, чтобы помешать всякому усовершенствованию. Г-н Уитворт и г-н Насмит – два выдающихся человека, заявления которых были выслушаны комитетом, – восставали против нелепости применения подобной системы, в то время, когда было налицо много крупных капиталистов, готовых взять на себя поставку ружей целиком. Само правительство жаловалось, что вследствие стачек, вспыхивавших иногда между рабочими, оно часто не могло с желательной скоростью получать свои ружья. “Но почему же, – возражали ему, – вы не разместите заказов у капиталистов, которые ввели у себя необходимые приспособления для производства ружей целиком?” При этом приводились доказательства, что практиковавшаяся система закупок отдельными частями только увеличивает поводы задержек вследствие стачек, так как если, например, были в стачке рабочие, делавшие замки, то в зависимости от этого происходила задержка и в сборке всего ружья. Несмотря, однако, на все старания, правительство не вняло этим доводам, и знаете ли вы, до какого средства оно додумалось, чтобы оградить себя от затруднений, на которые жаловались? Вместо того, чтобы улучшить систему закупок, оно решило, что ему будет гораздо удобнее изготовлять ружья самому, вследствие чего артиллерийский департамент представил на рассмотрение комитета 1854 года план учреждения в Энфилде громадного казенного завода нарезных ружей. Комитет высказался решительно против проекта, и я счастлив, что вижу в числе присутствующих здесь депутата от Северного Уорвикшира, который принимал участие в этом комитете. “Если вы желаете, – сказал он, – видеть в производстве ружей применение лучших приспособлений, хорошо, пусть так, тогда нужно серьезно заняться этим вопросом, но из этого вовсе не вытекает необходимость завести казенный оружейный завод”. В своем докладе он с большой силой восставал против учреждения правительством этого громадного завода, “потому что, – говорил он, – вы этим убьете частную промышленность, которую было бы благоразумнее поддерживать ввиду могущей возникнуть в будущем надобности в ней”. Как бы там ни было, правительство послало в Америку за приспособлениями, необходимыми для обзаведения завода. Полковник Кольт, американец, приблизительно в это время проведший у нас целый год, предлагал приобрести у него все необходимые заводские принадлежности, но вместо того, чтобы поощрить какой-нибудь торговый дом Бирмингема или Лондона, открыто взяться за дело и подрядиться на поставку необходимых орудий производства, правительство поспешно принялось за приспособление для своих целей энфилдского оружейного завода. На этом заводе, где работало прежде от 60 до 70 рабочих, стало работать с того времени от 1200 до 1500 человек. Я не хочу сказать, что оружейный завод в Энфилде плохо действовал до сих пор и не оказал никаких услуг. Само собой разумеется, что если вы установите почти автоматические приспособления и станете работать безостановочно, трудно, чтобы в конце концов вы не достигли благоприятных результатов; но все же этим вы отстраните от данного производства всех тех, которые могли бы поставить это дело на независимом и более прочном основании. Но на основании только прошлого нельзя еще судить о будущности этого учреждения. А в самом деле, в каком положении находится в настоящее время завод в Энфилде? Ведь там совсем нельзя уже больше работать, так как нельзя уже продолжать производство ружей единственного образца, по которому они непрерывно изготовлялись до сих пор, – а именно ружей образца 1853 года. Комиссия выяснила, что ружье г-на Ланкастера – лучше ружей старого образца, а публичные испытания показали, что и ружье Уитворта также лучше их. Вот почему благородный лорд, депутат от Гаддингтоншира [лорд Элко] и предложил на настоящем заседании отклонить кредиты, испрашиваемые на энфилдские ружья, так как это ружья более низкого качества, производство которых, следовательно, необходимо прекратить. Итак, если необходимо поставить производство этих ружей и начать делать другие, вы опять наталкиваетесь на затруднения, встречающиеся всегда на казенном заводе, у которого имеется свой собственный, но зато и единственный клиент. Во время такого переходного периода, по мере того как производство сокращается, цены каждого отдельного продукта производства увеличиваются, потому что на каждый из них падает доля постоянных расходов. Чтобы избежать этих последствий и в то же время дать занятие вашим рабочим и другим причастным к производству лицам, вы все будете делать попытки продолжать производство предметов, в которых вам, собственно, нет надобности, и в конце концов будете завалены товарами, купить которые вам воспрепятствовало бы благоразумие, если бы вам пришлось обратиться за ними к частным производителям.
Повторяю, я не хочу утверждать, что энфилдский завод, производивший только ружья одного образца и работавший безостановочно, не окупал своих расходов. Но вот балансы оружейного завода и, как придаточного учреждения к нему, порохового завода, балансы, внесенные в бюро палаты, и относительно которых мне хотелось бы сделать несколько замечаний. Я вижу, что они подписаны Гартингтоном, в качестве помощника статс-секретаря по военным делам, но я советовал бы благородному лорду не ставить больше своего имени под каким-нибудь другим из подобных балансов, потому что, могу его уверить, это документы, которые не вызвали бы к себе снисхождения, если бы им пришлось предстать перед торговым судом по делам о банкротствах. Они не делают ему чести, как не делают чести и коммерческой нации, какова наша, одним представителем которой он является. Я хочу обратить ваше внимание на некоторые факты, которые могут быть поставлены на вид по этим балансам. В том из них, который помечен 31 марта 1863 года, говорится, что все оружие, сделанное в течение года в Энфилде, обошлось правительству в 199 177 ф. ст. стерлингов, тогда как, если бы его купить на стороне, оно стоило бы 356 177 ф. ст., и что в экономии, таким образом, получилось бы 157 201 ф. ст. Количество ружей показано в 71 590, причем сказано, что изготовление при содействии частной промышленности обошлось бы по 63 шиллингов 1 пенсу за штуку. Между тем, один мой знакомый, занимающий одно из самых выдающихся положений в промышленности Бирмингема, сообщил мне, что в том же самом году правительству предложено было купить такие ружье по поставке по 50 шиллингов, т.е. на 13 шиллингов
1 пенс дешевле цены, якобы запрошенной частной промышленностью. Дальше говорится, что 13 780 карабинов, сделанных в Энфилде, стоили по 94 шиллинга 7 пенсов за штуку, если бы их купить у частных производителей. Но то же лицо сообщило мне, что в минувшем январе, при посредстве нашего военного министерства, заключена была торговая сделка с турецким правительством на поставку ему этого рода оружия по 65 шиллингов 9 пенсов, т.е. опять-таки на 28 шиллингов 10 пенсов дешевле цены, показанной в балансе в качестве справочной цены частной промышленности. Есть еще 13 000 карабинов, записанные, на основании якобы цен частной промышленности, по 63 шиллинга 7 пенсов, но которые, как говорит мой корреспондент, можно получить по 50 шиллингов. Итог излишка этих чрезмерных оценок, только по трем предметам, составляет 73 000 ф. ст. Мне могут возразить, что баланс, из которого я беру эти цифры, относится к 1862/63 году, тогда как приведенные мной цены частной промышленности относятся к текущему году. Я сделал то же замечание лицу, на авторитет которого я опираюсь, и получил ответ, что и в прошлом году, если бы потребовалось, можно было бы приобрести оружие, о котором идет речь, приблизительно по тем же ценам.
Вы никогда не сможете заставить директоров этих казенных учреждений понять, что капитал, который они пускают в дело, есть в сущности те же деньги. Действительно, какие это деньги для них? Он им ничего не стоит, и получатся ли у них с этого капитала прибыли или убытки, они никогда не увидят своих имен в Лондонской газете, в списке несостоятельных должников. Для них этот капитал – полнейший миф: это нечто реальное только для плательщиков налогов. При обследованиях парламентскими комиссиями наших правительственных заводов, вы всякий раз наталкиваетесь на затруднения, лишь только захотите заставить директоров этих учреждений понять, что они должны бы давать прибыль на капитал, платить за наем земельных участков, а также вести счет погашения машин и всей вообще материальной части предприятия. На оружейный завод в Энфилде затрачены громадные капиталы. Основной и оборотный капитал, вложенный в материалы и машины, постройки и земельные участки, достигает, как видно из самих балансов, до
350 000 ф. ст. Частный промышленник не преминул бы прежде всего исключить со счета прибылей на вложенный в дело капитал причитающиеся на него проценты или доход от арендной платы, которую могло бы доставить все приобретенное на него недвижимое имущество, в противном случае он рисковал бы очень скоро увидеть свое имя в Лондонской газете.
Управления, публикующие подобные отчеты, проявляют этим недостаток уважения не к одним только к себе самим. Нельзя не видеть также оскорбления и унижения для частной промышленности в этом стремлении показать, при помощи ложных балансов, разницу в суммах действительной якобы стоимости оружия и той, которая получилась бы при закупке его у частных предпринимателей, причем будто бы обнаруживается, что все эти ружья обошлись нам в 199 177 ф. ст., тогда как, если бы мы их купили у частных заводчиков, мы заплатили бы за них только 356 378 ф. ст., т.е. на 157 201 ф. ст. более. Одна заработная плата рабочим за отчетный год выразилась в общей сумме на 135 700 ф. ст., а нас хотят уверить, будто получили 157 201 ф. ст. экономии против того, что должны были бы заплатить частным предпринимателям. Но ведь все мы знаем, что за всем необходимым для производства, кроме труда рабочих, правительство обращается к тем же источникам, что и частная промышленность. Ведь у него нет еще пока собственных железных рудников и каменноугольных копей, и за всем сырье оно неизбежно должно обращаться на общий рынок и покупать на тех же условиях, как и частные заводы. И однако, оружейный завод в Энфилде претендует на то, будто ему удалось сэкономить больше общей суммы годовой заработной платы. Нам хорошо известна история двух цыган, продававших метлы: “Как это, – спрашивает один, – ты можешь продавать свои метлы дешевле меня, когда я ворую все необходимое для их изготовления? – А! – отвечает другой, – это потому, что я ворую уже совсем готовые метлы”. По правде говоря, я не был бы в претензии, если бы благородный маркиз [Гартингтон], которого я настойчиво считаю ответственным за отчеты, скрепленные его подписью, если бы он захотел хорошенько объяснить мне, как это он умудряется делать такие фокусы.
Переворачиваю две страницы этого доклада о правительственных заводах и останавливаюсь на пороховом заводе в Уолтэм Абби. Это учреждение занимает 160 акров земли, на которой оно старается выращивать лес, предназначенный на заготовку собственного древесного угля, имеет значительные гидравлические двигатели, обширные жилые и рабочие помещения и, разумеется, богатые механические приспособления. Дела завода идут неважно. В отчетах его приведена цифра годового производства, выразившаяся в 14 526 бочонках пороха, стоимость которого самому заводу определена в 34 747 ф. ст. Затем после обычного исключения расходов – но без включения в их суммы процентов на капитал, погашение движимости и т.д., – нам объявляют, что эти 14 526 бочонков пушечного пороха, если бы они были поставлены частной промышленностью, стоили бы 79 993 ф. ст., и что, таким образом, и этот завод доставил якобы правительству экономии 45 185 ф. ст. Нет, повторяю, что для страны, именуемой страной коммерческой, подобные отчеты, публикуемые за подписью “Гартингтон”, составляют позор; да они ничего и не доказывают, кроме того разве, что все, что может сказать по этому поводу благородный маркиз, не имеет никакой цены. Но благородный маркиз слишком умен, чтобы его можно было заподозрить в опубликовании подобных разъяснений по собственному почину; очевидно, он пересказывает урок, который его заставили затвердить, и, следовательно, все, что он может сказать, не заслуживает ни малейшего внимания.
Посмотрим теперь, как управляется этот пороховой завод. Основной капитал, заключающийся в постройках, гидравлических двигателях, машинах и пр., вместе с оборотным капиталом достигает
300 000 ф. ст., и в отчете нет никаких указаний на отчисление процентов с этой суммы. Земельная площадь оценена в 20 000 ф. ст., но нигде нет и намека на включение в счет расходов арендной платы за эту землю; ничего не отчислено также на налоги, равно как и на страховку. Я справлялся у одного лица, очень хорошо осведомленного в этом деле: какие отчисления обыкновенно принято делать в частной промышленности на страховку пороховых заводов. Вы хорошо знаете, что ни Royal Exchange, ни общество Феникс не очень-то любят принимать на страх подобные рискованные предприятия. И мною установлено, что частные промышленники отчисляют в этих случаях на страхование 25%. Ничего подобно не делается в Уолтэм Абби.
Полагаю, что сказанного вполне достаточно, чтобы доказать вам, что администрация этих правительственных заводов ничего не стоит, что на ней не лежит никакой ответственности, что причины, побуждающие частных предпринимателей относиться экономно к деньгам и избегать убытков, – здесь не действуют, и что, наконец, осуждая побудительные причины, необходимые во всяком человеческом начинании, администрация эта не способна правильно вести дело.
Позвольте мне на минуту коснуться еще одного вопроса, а именно вопроса об обширных мастерских для заготовки обмундирования. Ведь граф де Грей-энд-Рипон в качестве директора военного департамента не только самый крупный заводчик артиллерийских орудий и ружей, но еще и самый крупный портной в мире. (Взрыв смеха.) Вы смеетесь, но действительно все работы этого рода исполняются от его имени, а потому он является и ответственным за все. (Взрыв смеха.) Вам смешно при одной мысли, что лорд де Грей должен входить во все эти мелочи, но неужели не важно для государства то, что такое громадное предприятие остается в сущности без всякого контроля? Около десяти лет тому назад была изменена административная система снабжения армии обмундированием, и вместо особых военных чиновников, заведовавших обмундированием, была принята система закупок платья. Эта система практиковалась несколько лет и достопочтенный генерал Пиль ввел даже одно улучшение в бюро закупок. До него закупки производились отдельными предметами – покупались отдельно пуговицы, шнурки и собственно одежда, но этот доблестный офицер настоял на том, чтобы закупалось полностью готовое платье. В показаниях перед организационной комиссией армии этот уважаемый офицер, а также главнокомандующий и еще один свидетель утверждали, что измененная таким образом система действовала очень хорошо. Но в то время уже составился заговор, чтобы отнять у частной промышленности заготовку платья для армии и передать это дело в руки правительственных должностных лиц. Заговор назревал тайно. Сначала учредили в Вулвиче небольшую мастерскую для заготовки обмундирования для артиллерии и инженерных войск. Это учреждение должно было ограничиться только этой поставкой. Потом завели еще небольшую мастерскую в Уоксгалле для заготовки гвардейских мундиров.
Чтобы представить вам еще пример тех обманчивых оснований, на которых покоятся все эти правительственные заводы и мастерские, я хочу сделать краткое извлечение из показания, данного пред комиссией закупок, заседавшей в 1858 году, сэром Бенджаменом Гаусом, штатным помощником секретаря при военном министерстве, – а нам всем известно, как часто штатный чиновник знает в делах гораздо больше своего начальства. Он явился в комиссию собственно затем, чтобы ответить на один предложенный ему вопрос, а именно, чтобы дать сведения, во что обходится казне обмундирование одного солдата. Но в комиссии нашелся деловой человек, мой уважаемый друг, депутат от Ньюкасла-на-Тейне [г-н Джексон], который, не доверяя представленным цифрам, снова поднял вопрос и произвел перекрестный допрос сэру Бенджамену Гаусу.
– Вы указали комиссии цену, в которую в настоящее время обходится правительству обмундирование одного человека, включив в нее все расходы по приготовлению платья?
– Да.
– За исключением расходов на администрацию и проч.?
– Да.
– А скажите: проценты на капитал должны быть присчитаны к стоимости платья?
– Непременно.
– Ну, а арендная стоимость земельного участка также?
– Непременно.
– А случайные расходы и все прочие непредвиденные издержки также?
– Да.
– Ну, а расходы по доставке, канцелярские расходы – чернила, бумага, перья и вообще все, что необходимо для ведения дела?
– Да.
– Следовательно, то, что вы нам показываете, не есть собственно точная сумма, показывающая, во что обходится государству обмундирование одного человека, так как если вы оплатите сверх того все только что перечисленные мной расходы, то цена, указанная вами, не будет в точности соответствовать тому, во что вам действительно обошлось обмундирование одного солдата?
– В сущности, нет.
– Значит, ваш счет ложен?
– Да, он неполон.
А вот вам еще и другая выдержка из показаний того же лица. Желая быть справедливым к моему покойному другу, сэру Бенджамену Гаусу, я должен прибавить, что он никогда и мысли не допускал о правительственных обмундировочных мастерских, поставленных на такую широкую ногу, как это сделано в настоящее время. Что же касается обмундировочной мастерской для гвардии, учрежденной за год перед тем в Уоксгалле, то он советовал только немного расширить ее, чтобы она могла одевать лишь один или два линейных полка. Один из членов комиссии сделал ему следующий запрос:
– Если я вам хорошо понял, вы предлагаете нам расширить учреждение не до такой степени, чтобы одевать всю армию, но лишь настолько, чтобы изготовлять часть обмундирования для некоторых полков, дабы иметь возможность судить о настоящей стоимости заготовки?
– Да, я надеюсь, что никогда не увижу учреждения одной большой правительственной мастерской, одевающей всю армию. Конечно, чем больше будет учреждений, предназначенных давать указания и образцы, тем лучше. Но я боюсь всех этих крупных правительственных мастерских. Весьма желательно, чтобы к правительственным мастерским предъявлялись лишь минимальные требования, в целях получить при их посредстве необходимые указания, а затем пусть частная промышленность страны производит остальное.
Но в тот самый момент, когда давались эти показания, и когда было уже известно, что палата решила отказать в своем согласии на расширение обмундировочных мастерских, затевался настоящий заговор, имевший целью предоставить военному департаменту заготовку обмундирования для всей армии за весьма малыми исключениями. В Пимлико строилась громадная фабрика и, я предполагаю, на очень дорогом месте, так как сумма, выведенная в расход, как плата за наем земельного участка, показана от 2000 до 3000 ф. ст. в год. И теперь там заготовляется обмундирование для всех полков, за исключением длиннополых мундиров для какой-нибудь полусотни батальонов, т.е. за исключением приблизительно одной десятой общей заготовки обмундирования армии, мне кажется, что изъятие это сохранено лишь с той целью, чтобы дать возможность благородному маркизу уверять палату, что министерство не пользуется монополией. Что же касается отчетов администрации, заведующей обмундированием, то они всего менее соответствуют действительности. Так, например, в эти отчеты никогда не включалась цифра постоянных расходов и процентов на капитал, составлявшая около 15 000 ф. ст. в год, а также оставлялись без внимания налоги и другие сборы. Когда я при этом еще подумаю о хищениях и подлогах всякого рода, которым так подвержены подобные учреждения, где материалы для работы должны быть изрезаны на куски, я вынужден признать, что это одно из самых неблагоразумных предприятий, какое только можно было затеять.
Еще раз повторяю, что в отчетах этих учреждений вы никогда не найдете открытых кредитов на уплату налогов, пошлин, на освещение и другие подобные расходы. А ведь это просто обман. Если правительство берет на себя поставку обмундирования, оно этим самым вытесняет другие производства этого рода, которые оплачивали бы все подати и налоги, включая и подоходный налог. Возьмем крайний случай, предположим, что все фабрики страны находятся в ведении правительства, и что все они вследствие этого освобождены от налогов: откуда канцлер казначейства возьмет тогда средства на покрытие расходов?
Перехожу теперь к управлению королевскими кораблестроительными мастерскими, к которому все сделанные мною замечания применимы еще в большей степени, чем ко всякой другой отрасли управления. У нас уже происходило много прений, посвященных этому предмету, и всякие комитеты и комиссии без конца делали доклады по этому вопросу. Наши прения в продолжение последних лет клонились к тому, чтобы помешать, насколько это возможно, адмиралтейству продолжать производство работ, как нам известно, совершенно бесполезных, помешать постройке деревянных судов, когда всему свету стало известно, что теперь нужно строить суда из железа, наконец, воспрепятствовать изготовлению больших трехпалубных судов, когда все техники убеждены, что для экипажа это были бы настоящие бойни, если бы эти суда попали под удары новейших метательных снарядов. Каково же было стремление адмиралтейства во все это время? Директора корабельных мастерских старались идти наперекор воле парламента, заставляя его под всевозможными предлогами утверждать кредиты на закупку дерева, они даже покупали строевой лес на кредиты, разрешенные на изготовление железных судов, дабы, имея в своем распоряжении этот материал, употребить его, представив какое-нибудь оправдание, на постройку устарелых военных судов.
Скажу без обиняков, что я имею в виду при этом достопочтенного депутата от Дронтвига [сэра Джона Пакингтона] и благородного лорда секретаря адмиралтейства, и только затрудняюсь определить, который из них заслуживает большего порицания за представление проектов, не могущих привести ни к чему другому, как к совершенно напрасной трате денег, а ведь предусмотреть это лежало на их обязанности. Если я все-таки считаю более ответственным благородного лорда, то это потому, что из них двоих, как мне известно, он был более в курсе дела. Но, вероятно, нашлось бы кое-что сказать и о другом. Имея в своем распоряжении крупные производства, работающие только на одного клиента, эти люди, в переходные периоды, подвергают опасности безработицы громадное число рабочих. Это зрелище не может не оказывать воздействия на людей, исполненных чувства гуманности и сознающих вместе с тем, что от их воли зависит дать средства к жизни этим несчастным. Что же удивительного после этого, что они, под влиянием своих чувств, поступают против здравого смысла и решаются продолжать работы в то время, когда их следовало бы совершенно прекратить? Нет никакого сомнения, что не будь этого, мы сохранили бы много миллионов, израсходованных на постройку судов, не имеющих никакой цены; теперь же у нас имеется с полсотни, а то и целая сотня больших деревянных судов, которым вовсе не следовало бы существовать, и которые никогда ни для чего не понадобятся, причем постройкой их мы обязаны главным образом этой системе, при которой правительство является иногда вынужденным во что бы то ни стало дать занятие рабочим. Если бы вы не были сами судостроителями, а являлись простыми покупателями, то можно ли предположить, что вы приобрели бы хоть одно из этих деревянных судов, бесполезных и устаревших? Я обращаюсь к моим уважаемым коллегам другой стороны палаты в надежде, что в этом случае и они присоединят свои усилия к моим. Говорят, что они вполне расположены выказать щедрость по отношению к армии и флоту. Но я думаю, что никакая партия этой палаты не может быть заинтересована в том, чтобы проматывать общественное достояние на эти правительственные затеи. Находят, что я вообще не люблю подавать голос в пользу кредитов на армию и флот, но зато я всегда держусь принципа хорошо платить рабочим, и, будучи вполне убежден, что можно бы, по крайней мере, ограничиться гораздо меньшим количеством их, я охотно увеличил бы заработную плату сравнительно с тем, что они получают в настоящее время. Но вы не можете проявить такого великодушия по отношению к рабочим, пока будете мириться с такой сумасбродной тратой денег, как содержание этих крупных правительственных заводов, – не можете потому, что все расходы, поглощаемые ими, скрываются под рубрикой “армия и флот”, и увеличивают в глазах народа итоги сумм, расходуемых на эти отрасли администрации.
Я вас спрашиваю: почему бы не воспользоваться настоящим моментом и не начать делать с корпусами кораблей того же, что вы делаете уже с паровыми машинами; почему бы не начать покупать их, предоставив адмиралтейским мастерским совершенно достаточную для них работу – заниматься лишь ремонтом? В чем опасность или затруднение такого изменения системы? Или вы думаете, что строители на частных верфях не смогут исполнить работу так же хорошо, как и адмиралтейство? Водоизмещение судов, которые в настоящее время ежегодно строятся на наших частных верфях, превышает, как мне помнится, 500 000 тонн, и в течение последнего года у нас построили 15 военных судов, водоизмещением приблизительно по 40 000 тонн, для правительств следующих стран: Дании, Италии, Испании, России, Турции, Пруссии, Китая, Перу, Португалии, а также две плавучие батареи, которые, как уверяют, предназначены для Соединенных Штатов. За исключением одного небольшого судна в 500 тонн, которое сделано из дерева, все эти суда, как мне говорили, железные. Уж не предполагаете ли вы, что частные производители, строящие столько судов, не смогут сделать корпусов для наших военных кораблей? Ведь покупаете же вы у представителей частной промышленности самую важную составную часть ваших пароходов, требующую от строителя и самого большого искусства, и безусловной добросовестности. Ведь покупаете же вы все ваши паровые машины на частных машиностроительных заводах. Помню, мне приходилось заседать в 1848 году в одной комиссии по морским делам, которая была организована как раз вовремя, чтобы воспрепятствовать адмиралтейству приняться за изготовление паровых машин. Тогда комиссией было установлено правило, применяемое и до сих пор, что адмиралтейство должно ограничиваться только починкой машин, но никак не заниматься их производством. Это правило дало удивительные результаты: машины представляют единственную отрасль в наших морских сооружениях, на которую вы никогда не слышите жалоб. Никогда не назначалось никаких комиссий палаты, никогда не заносилось в голубую книгу никаких требований обо улучшении конструкции паровых машин для нашего флота. Затруднения, встречавшиеся в мастерских адмиралтейства, касались только конструкции корабельных корпусов. Но почему бы, спрашивается, систему, давшую такие прекрасные результаты в деле приобретения машин, не применить к приобретению целых судов? Теперь, когда входят в употребление броненосные корабли, вы находитесь в самых подходящих условиях для того, чтобы осуществить перемену системы в этом смысле. До сих пор вы не обзавелись еще необходимыми приспособлениями, чтобы изготовлять броню для своих броненосцев; но я совершенно уверен, что если бы только палата согласилась, администрация нашего кораблестроения не преминула бы начертать в самом скором времени проекты для плющения железа на своих заводах.
Есть один аргумент, правда очень старый, который приводится обыкновенно в защиту сохранения этих казенных заводов в небольших размерах, а именно, что необходимо немного производить самим, чтобы иметь возможность делать сравнения и контролировать, таким образом, требования поставщиков. Аргумент этот мог до известной степени не вызывать возражений прежде, когда существовала лишь незначительная конкуренция, но мы живем теперь в такое время, когда вполне возможно обойтись и без этого способа контроля. Все эти громадные судостроительные и пушечные заводы, крупные торговые дома по оптовой заготовке платья большими партиями, – разве они не лучше контролируют друг друга в силу конкуренции, чем вы сами могли бы это сделать? Если казенные заводы станут добросовестно вести свою отчетность, придется удостоверить, что правительство, не получая при ведении небольшого дела обыкновенных для частных заводчиков выгод, производит все по очень высокой цене, и поставщики потребуют, чтобы им платили по этой же цене, так как, по теории правительства, эта цена и является типичной. Но если, с другой стороны, отчеты будут составляться так же, как те, о которых я говорил, то вы жестоко ошибетесь: все уважающие себя заводчики отвернутся с презрением и негодованием от предложений заключения торговых сделок и откажутся от каких бы то ни было сношений с подобной администрацией. Да и помимо этого, разве не восторжествовал уже над этим аргументом полный успех наших морских машин, достигнутый без содействия хотя бы одного из предлагаемых теперь контрольных приемов? Уже одно то, что всем нам прекрасно известно о расхищениях, производившихся столь долгое время, уже одно это может служить достаточным доказательством необходимости перемены. Я разговаривал как-то с одним известным судостроителем и вот в существенных чертах то, что он мне сообщил:
“В 1859 по 1863 годы включительно, т.е. в течение 5 лет, было израсходовано на заработную плату рабочим в морских мастерских — на постройку, починку и вооружение флота, на паровые машины, на суда, построенные с торгов, на новые работы, усовершенствования и исправления на верфях, всего
24 350 000 ф. ст. И что же? Несмотря на то, что сюда включена стоимость всех броненосцев, как построенных, так и строящихся, что сюда присоединены громадные суммы, израсходованные на сооружение совершенно бесполезных деревянных судов, и очень щедро исчислены расходы на вооружение и ремонт, все же в составе вышепоказанной суммы останется более 10 млн ф. ст., для объяснения расходования которых ни один частный судостроитель не найдет достаточно разумных оснований”.
Я припоминаю, что благородный лорд-секретарь адмиралтейства тоже заявлял как-то, некоторое время тому назад, что он решительно не в состоянии напасть хоть бы на какой-нибудь след многих миллионов фунтов, расхищенных или израсходованных в казенных судостроительных мастерских, и я полагаю, что не менее безуспешно занимался подобными изысканиями и мой друг судостроитель. Говорят, что поддерживая производственные мощности наших правительственных заводов, мы, в случае если вспыхнет война, будем в состоянии употребить их на изготовление наших вооружений. Но с этой точки зрения, мне кажется, уж гораздо скорее можно бы говорить в защиту моей системы, которая настаивает на передаче работ частным заводам, чем отдавать предпочтение действующей ныне системе. Если бы наши частные судостроители работали для нашего правительства столько же, как и для заграницы, мы имели бы дюжину или даже около двадцати крупных торговых домов, занимающихся постройкой военных судов не только для нас одних, но еще и для доброй половины всего света. Точно также, если бы правительство сохранило вулвичские мастерские исключительно для починки, или если бы даже оно совсем закрыло их и заказывало свои боевые наряды и припасы частным промышленникам, мы имели бы в своем распоряжении с полдюжины, а то и десяток, смотря по надобности, крупных промышленных учреждений, производящих орудия и амуницию как для нашего, так и для иностранных правительств. При настоящем состоянии цивилизации, состоянии, надо сказать, очень низком, когда ни одна страна не чувствует себя в безопасности, в особенности если говорить о небольших государствах, но когда, к счастью для человечества, развиваются механические науки, преимущество всегда будет на стороне тех, которые держатся в оборонительном положении, в особенности, если нападающая сторона находится в некотором отдалении.
Я склонен думать, что те иностранные государства, например – южно-американские государства, Япония и другие, – которые вздумают вооружиться, чтобы быть готовыми к отражению неприятельских нападений, не перестанут закупать боевые запасы в очень большом количестве. Я не хочу этим сказать, что они будут не правы, поступая таким образом, так как, чем сильнее какая-нибудь нация, тем меньше для других соблазна нанести ей оскорбление. Но посмотрите, каково бы было ваше положение, если бы вы приняли мою систему, в случае возникновения войны. Вы могли бы тогда запретить вывоз судов и боевых запасов и внезапно очутились бы в исключительном обладании всеми ресурсами частных заводов, работавших до того не только для вас одних, но сверх того еще и для иностранных держав; между тем, с другой стороны, иностранные правительства оказались бы при этом лишенными тех средств, на которые рассчитывали. Я не знаю другой комбинации, которая давала бы вам возможность желать подготовку к войне на более удобных и выгодных условиях.
Есть, однако, и еще одна причина, в силу которой две системы заготовления боевых принадлежностей – с одной стороны, путем производства их самим правительством, а с другой – путем закупки у представителей частной промышленности, – являются несовместимыми. Как известно, на директоров казенных заводов возложена обязанность закупки всех боевых предметов, в которых нуждается наше правительство. Так, полковник Диксон, директор оружейного завода в Энфилде, или один из его подчиненных, делает все закупки ружей, и в Бирмингеме очень жалуются на недостаток при этом законности, на тот факт, что осмотр ружей частных производителей производится их соперником. Вулвич, в свою очередь, представлял пример такой же несообразности, когда сэру Вильяму Армстронгу предоставлено было судить о качестве произведений его конкурентов. Само собой разумеется, что директору какого-нибудь предприятия, которое само занимается производством всегда выгоднее отдать предпочтение своим собственным изобретениям или произведениям и чернить произведения своих соперников. Вспомните, например, случай с башенным броненосцем капитана Купера Колза. Изобретатель был посторонним лицом нашей морской администрации, и не подлежит сомнению, что агенты ее оказали сопротивление быстрому осуществлению на практике его изобретения, – сопротивление, хотя и не слишком явное, но тем не менее достаточно сильное. Я живу недалеко от Плимута и сам видел, как происходило дело. Уже около четырех лет, как Колз предложил правительству свой проект. Но после его предложения прошло более двух лет, прежде чем приступили к разборке, и к обшивке броней судна Royal Sovereign, чтобы переделать его в башенный броненосец. Я не хочу сказать ничего оскорбительного для этого джентльмена и не сомневаюсь в его талантах. Мы, жалующиеся иногда на рутину, не имеем права сетовать, видя человека, приглашенного не из административных сфер и занимающего важный пост, исключительно благодаря талантам, которые в нем предполагают. Но г-ну Рилду нужно было быть более, чем человеком, нужно было бы быть ангелом, чтобы не подумать о том, насколько может увеличиться его значение и власть, как лица, стоящего во главе судостроительной администрации, если он произведет нечто, чтобы было бы выше изобретения капитана Колза и что он мог бы, разумеется, скорее осуществить. И вот он принялся за постройку броненосца Research. Я не силен в подобных вещах, но всеобщее мнение такого, что четырехугольная неподвижная батарея Рида менее всего может считаться усовершенствованием вращающейся башни капитана Колза. Это всеобщий приговор, как это доказывают полученные из-за границы заказы и решение, на котором остановились в Америке. Но что же, однако, у нас произошло? А то, что броненосец г-на Рида, Research, несмотря на то, что чертежи и проекты его были составлены после проектов сооружения капитана Купера Колза, был спущен на воду и отправлен в море гораздо раньше, чем Royal Sovereign. Я не имею в виду заниматься личными нападками, а довольствуюсь только указанием на факты, как результаты применения данной системы. Если бы наши морские арсеналы вместо того, чтобы самим заниматься судостроением, занимались только закупками, г-н Рид или адмирал Робинзон, вообще любой директор этих арсеналов всегда искал бы таких людей, как капитан Купер Колз или как уважаемый депутат от Биркенгеда [г-н Лерд]; тогда директор работал бы сообща с ними, следил бы за успехами за границей и извлекал бы свою долю пользы из всех изобретений, из всех усовершенствований, по мере их появления, не рискуя, что его личный интерес как изобретателя породил бы в нем чувство соперничества.
Прежде чем закончить, я намерен еще настаивать перед палатой на решительной необходимости полного преобразования нашего управления закупок. Не торопитесь уверять нас, что дело ведется посредством отдачи подрядов с торгов. Это старая отговорка, которая употреблялась всегда для оправдания невежества и некомпетентности чиновников, производивших отдачу подрядов с торгов на основании рутинных правил, извлеченных из какой-нибудь дыры, где они покоились в течение 50 лет, и совершенно непонятных для современного фабриканта. Ни одна фирма, имеющая хорошие дела с частными заказчиками, не хотела и слушать, когда ей говорили о предложениях администрации, и единственными подрядчиками, предлагавшими свои услуги, были люди, не имевшие никакой лучшей работы или надеявшиеся как-нибудь случайно кое-что заработать. Мне прислали из Манчестера копию подрядных условий на поставку просмоленного полотна; самые мельчайшие подробности изложены там в таком повелительном тоне, что, не будь он так смешон по невежеству, которое он обнаружил, он мог бы считаться оскорбительным для всякого сколько-нибудь уважающего себя промышленника. Одно лицо, стоящее во главе крупного предприятия, не нашло ничего лучшего для подобного циркуляра, как бросить его в корзину. Циркуляр этот, между прочим, заключал статью, гласившую, что полотно, до просмоления его, должно быть представлено на испытание агентов-приемщиков; другими словами – подрядчику вменялось в обязанность, как объясняет мне мой корреспондент, прислать всю партию полотна перед просмоливанием из Ланкашира в Лондон и потом обратно переправить его опять к себе для окончания работы. Но почему бы не потребовать, чтобы он оставил одну полосу без просмолки? Ведь при помощи этого приема также с полным успехом была бы достигнута намеченная цель. Почему бы, наконец, не поискать средства снимать смолу с любого места полотна, чтобы ознакомиться с его качествами? Вот вам пример того, как правительство понимает отдачу подрядов с публичных торгов. Мне хотелось бы, чтобы все это, наконец, было изменено. Но я не говорю, что следует отказаться от содействия деловых людей, услугами которых вы в настоящее время пользуетесь. Я думаю, что все умные люди, находящиеся на службе в казенных судостроительных заводах, не оказались бы лишними при организации правительственного учреждения для закупок. Я не сомневаюсь в том, то полковник Боксер, г-н Рид и другие директора различных казенных заводов в состоянии подготовить хороших закупщиков. А если бы они не удовлетворяли требованиям, я обратился бы к людям компетентным и согласился бы платить им более высокое содержание, чем то, какое получают ваши директора, так как вы не найдете лиц, на которых можно было бы вполне положиться в деле закупок на общем рынке, если вы не поставите их в такое положение, чтобы они были выше всяких искушений.
Желательно, конечно, чтобы выбор пал на людей, наиболее способных, но я все же постарался бы обусловить их деятельность и упорно настаивал бы на том, что если вы не сможете найти в Англии предметов, в которых вам встретится надобность, винить в этом надо будет вас самих, а не английских производителей. Англия вывозит в настоящее время на 150 млн ф. ст. в год. Поверьте, что за границей не стали бы у нас покупать ни на один шиллинг, если бы могли найти в другом месте те же предметы лучшего качества и по более дешевым ценам, но мы все-таки не перестаем продавать наши товары и притом в количестве, ежегодно увеличивающемся. Если перед вами пускаются критиковать новейшую систему ведения дел, если вам говорят, что тот или иной продукт уже не отличается прежней доброкачественностью и прочностью, – вы всего лучше сделаете, если посмеетесь над этими поверхностными критиками. Наши фабриканты дают иностранцам именно, чего они от них требуют, да и сверх того, теперь, когда и мода меняется гораздо чаще, чем прежде, даже нам самим нет надобности требовать, чтобы шелковые платья наших дочерей носились так же долго, как платья их бабушек. Итак, я говорю, что если в стране, производящей для вывоза ежегодно на 150 млн ф. ст. фунтов, правительство не может получить необходимых для него товаров на каких-нибудь 10–15 млн ф. ст., то это может происходить только от того, что оно не умеет их купить. Следовательно, нужно только пригласить людей, которые сумели бы купить все, в чем вы нуждаетесь. Поговорите с представителями больших оптовых торговых домов, как Лиф и Моррисон в Сити, закупщики которых покупают ежегодно на миллионы фунтов, и они вам сейчас же скажут: “Для продажи наших товаров мы можем довольствоваться людьми сравнительно менее способными, но для закупок мы берем самых лучших, каких только можем найти”.
В заключение позволю себе высказать одну мысль о современном состоянии наших вооружений. Когда я раздумываю над системой, которой держались у нас по вопросу о пушке Армстронга и вообще о наших вооружениях, я не могу не усматривать в ней позора, как для правительства, так и для всей страны, и мне кажется, что одно это должно бы нас побудить изменить нашу систему. Это печальное положение дел создали вы сами, пустившись в предприятия, которыми вам никогда не следовало бы соблазняться. Страна ваша управляется одним классом — я не придаю этому слову никакого обидного значения, — классом в сущности малочисленным, из которого набирается личный состав нашего управления. Я вовсе не сожалею об этом, так как наши фабриканты и торговцы, кажется, не очень-то склонны побуждать своих сыновей добиваться официальных почестей, но я прошу вас только вдуматься хорошенько в одно, а именно, что небрежность и беспечность, доказательство которых представляет администрации вашей артиллерии и вашего флота, могут иметь самые серьезные последствия. Я не знаю ничего, до такой степени способного повести к возникновению в один прекрасный день демократической революции, как допущение возможности, чтобы английский народ, такой гордый и воинственный, убедился, что в столь жизненном вопросе, как национальная оборона, интересы его принесены в жертву, благодаря дурной администрации и небрежности класса, которому он так охотно вверил заботы о будущих судьбах страны. Вот куда завело вас желание сделаться заводчиками и фабрикантами! Я решительно не знаю, что еще больше могло бы побудить вас к изменению системы в том смысле, чтобы в будущем полагаться единственно на деятельность частной промышленности страны. Когда вы будете нуждаться в порохе, в пушках, в ружьях, в корпусах для военных судов, заявите только, что вы рассчитываете исключительно на частных предпринимателей страны, и они откликнутся на ваш призыв. Благодаря этому, вы уж во всяком случае избежите ответственности за предприятия, в которых вы не компетентны, и будете иметь право сказать английскому народу: наши судьбы — судьбы нашего правительства и всей нации — соединены неразрывно; мы возвысимся или падем, добьемся благосостояния или погибнем вместе, с зависимости от степени энергии, предприимчивости и искусства, которые проявят большинство наших торговцев и фабрикантов».