[Тюрго. Избранные экономические произведения. – М.: Соцэкгиз, 1961.]
[Определение]
Ярмарка (Торговля и Политика). Это слово французского языка происходит от латинского слова форум – публичное место и первоначально было синонимом слова рынок; в некоторых отношениях оно остается им и поныне. И то и другое слово означают скопление продавцов и покупателей в указанных местах и в указанное время; но слово ярмарка дает представление о более многочисленном скоплении людей, более торжественном и, следовательно, более редком. Это различие, которое поражает с первого взгляда, и определяет употребление каждого из этих двух слов; однако само это различие проистекает из другого, более скрытого и, так сказать, более коренного различия между этими двумя предметами. Перейдем к выяснению этого различия.
[Происхождение ярмарок и рынков. Их польза]
Очевидно, что продавцы и покупатели не могут собираться в определенное время и в определенных местах без какой-либо приманки, какого-либо интереса, возмещающего или даже перекрывающего траты на дорогу и перевозку продуктов или изделий. Не будь этой приманки, каждый оставался бы у себя дома; чем она значительнее, тем более далекий провоз будут выдерживать товары, тем многочисленнее и торжественнее будет скопление продавцов и покупателей и тем обширнее сможет быть округа, центром которой является это сосредоточение. Естественного хода торговли достаточно, чтобы создать это сосредоточение и увеличивать его до известного предела. Конкуренция продавцов ограничивает цену товаров, а цена товаров в свою очередь ограничивает число продавцов. Действительно, раз любая торговля должна прокормить того, кто ею занимается, необходимо, чтобы число продаж возместило торговцу умеренность прибыли, получаемой от каждой продажи, вследствие чего число торговцев должно соответствовать действительному числу потребителей, с тем чтобы каждому торговцу соответствовало известное число последних. Признав это, предположим: цена какого-либо товара должна быть такова, что для поддержания торговли необходимо было продать его в количестве, потребном для трехсот семейств; ясно, что три деревни, в каждой из которых живет всего по сто семейств, смогут содержать лишь одного купца, торгующего этим товаром. Этот купец, по всей вероятности, обоснуется в той из трех деревень, где наиболее удобно или с наименьшими издержками сможет собраться наибольшее число покупателей; ибо это уменьшение издержек заставит их предпочесть купца, обосновавшегося в этой деревне, купцам, которые захотели бы обосноваться в одной из двух других деревень. Но такое положение, весьма вероятно, создается в отношении нескольких видов товара, и купцы, торгующие каждым из них, соберутся в том же месте по той же причине уменьшения издержек и потому, что человек, которому потребуется два вида товара, предпочтет совершить лишь одну поездку, чтобы достать их, а не две: в действительности получится так, словно он за каждый из этих товаров платит дешевле. Место, ставшее известным благодаря такому соединению торговцев разными товарами, приобретает все большую известность, ибо все ремесленники, род работы которых не связывает их с деревней, и все люди, достаток которых позволяет им быть праздными, съезжаются туда в поисках больших удобств. Конкуренция покупателей привлекает торговцев надеждой на продажу; в этом месте поселяются несколько продающих [один и] тот же товар; конкуренция торговцев привлекает покупателей надеждой на дешевизну, и число тех и других продолжает обоюдно возрастать до тех пор, пока невыгодность расстояния для находящихся далеко покупателей не будет компенсирована дешевизной товара, созданной конкуренцией, а также тем, что обычай и сила привычки добавляют к приманке дешевой цены. Так естественно образуются различные центры торговли, или рынки, которым соответствуют более или менее обширные кантоны, или округа, в зависимости от природы товаров, большей или меньшей легкости путей сообщения и большей или меньшей численности населения. Вот, скажем мимоходом, первая и самая обычная причина возникновения посадов и городов.
Те же соображения удобства, определяющие стечение купцов и покупателей в известных местах, определяют также известные дни этих стечений, когда товары слишком дешевы для того, чтобы выдержать длительную перевозку, а кантон недостаточно населен, чтобы обеспечить достаточный и ежедневный сбыт. Эти дни устанавливаются как бы молчаливым соглашением, причем для этого довольно самого незначительного обстоятельства. Число дней пути между самыми крупными окрестными селениями в связи с известными периодами, когда люди больше ездят; близость к местам, где отмечаются храмовые праздники; сроки, принятые для платежей; всякого рода периодические торжества, наконец, все то, что собирает в известные дни известное число людей, становится основанием для устройства рынка именно в эти дни, ибо торговцы всегда заинтересованы в том, чтобы найти покупателей, и наоборот.
Но хватит и довольно небольшого расстояния, для того чтобы этот интерес и созданная конкуренцией дешевизна уравновесили издержки на поездку и перевозку товаров. Поэтому вовсе не естественному ходу торговли, воодушевленной свободой, надо приписать эти блестящие ярмарки, где с большими издержками собирают изделия части Европы, ярмарки, кажущиеся местом свидания народов. Выгода, которая должна компенсировать эти непомерные издержки, отнюдь не вытекает из природы вещей, а является следствием привилегий и льгот, предоставляемых торговле в известных местах и в известное время, тогда как во всех других местах она чрезмерно обременена налогами и пошлинами. Не удивительно, что обычные ограничения и притеснения, которым подвергалась так долго торговля во всей Европе, насильственно направили ее пути в места, где ей предоставляли несколько больше свободы. Именно этим способом государи, даруя освобождение от пошлин, создали столько ярмарок в разных частях Европы, и само собой разумеется, что эти ярмарки должны иметь тем большее значение, чем больше перегружена торговля пошлинами в обычные времена.
Таким образом, как ярмарка, так и рынок представляют собой стечение купцов и покупателей в определенных местах и в определенные дни; но на рынках купцы и покупатели ищут друг друга в силу объединяющей их взаимной заинтересованности; на ярмарках же их объединяет желание использовать известные привилегии. Отсюда вытекает, что ярмарка должны быть гораздо более многолюдными и гораздо более торжественными.
[Затруднения из-за налогов и ограничений торговли]
Хотя естественного хода торговли достаточно для образования рынков, случилось так, что, руководствуясь злополучным принципом, который почти при всех правительствах так долго вредил торговле, - я имею в виду манию всем руководить, все регулировать и никогда не полагаться на людей в том, что касается их собственного интереса, - случилось так, говорю я, что в устройство рынков заставили вмешаться полицию. Под предлогом, что одни рынки могут нанести ущерб другим, ограничили их число; запретили продажу некоторых товаров повсюду, за исключением мест, специально для этого указанных. Так сделали то ли для удобства служащих, уполномочивать взыскивать пошлины, которыми эти товары обложены, то ли потому, что хотели ввести специальный порядок осмотра и наложения клейма, и нельзя было для выполнения этих формальностей держать повсюду соответствующие конторы. Трудно охватить все случаи борьбы против этой роковой для промышленности системы; они неоднократно встречаются в Энциклопедии.
Самые знаменитые во Франции ярмарки происходят в Лионе, Бордо, Гибрэ, Бокэре и т.д.; в Германии – в Лейпциге, Франкфурте и т.д. Моя цель заключается не в их перечислении, не в подробном изложении привилегий, дарованных некоторыми государями ярмаркам вообще и той или иной ярмарке в частности. Я ограничусь несколькими мыслями, направленными против почти общепринятой иллюзии, заставляющей некоторых лиц ссылаться на объем и размах торговли на известных ярмарках как на доказательство того, что торговля данного государства ведется в огромных размерах.
Ярмарка, несомненно, должна обогатить то место, где она происходит, и создать величие какого-либо отдельного города. Без сомнения, во времена, когда вся Европа стонала в многообразных путах, которыми ее связала феодальная власть, когда каждая деревня представляла собой, так сказать, независимую державу, когда укрывшиеся в своих замках сеньоры видели в торговле лишь случай увеличить свои доходы, взимая непомерные налоги и дорожные пошлины со всех, кого необходимость заставляла проезжать по принадлежащим им землям, те, кто оказавшись достаточно просвещенными, первыми поняли, что при некотором смягчении строгости при взимании пошлин они будут более чем вознаграждены увеличением торговли и потребления, вскоре увидели, как обогатились, увеличились и украсились их резиденции. Нет сомнения в том, что когда короли и императоры достаточно укрепили свою власть, чтобы избавить от взимаемых их вассалами пошлин товары, предназначавшиеся для ярмарок некоторых городов, пользующихся их покровительством, эти города неизбежно стали центрами очень большого торга и показали, как наряду с богатством возросло и их могущество. Но не удивительно ли, что уже после того, как все эти маленькие державы объединились, чтобы образовать одно большое государство под властью единого государя, небрежность, сила привычки, трудность устранения злоупотреблений даже при желании их устранить и трудность появления самого этого желания побуждали сохранить те же ограничения, те же местные пошлины и те же привилегии, какие были установлены, когда каждая провинция и каждый город подчинялись разным государям. Не странно ли, что такие случайные действия не только восхвалялись, но и служили предметом подражания, как творение здоровой политики? Не странно ли, что с весьма похвальными намерениями и ради процветания торговли были устроены новые ярмарки, расширены привилегии и льготы некоторым городам, что даже запретили некоторые отрасли торговли в лоне бедных провинций из опасения нанести ущерб некоторым другим городам, издавна обогатившимся благодаря именно этим отраслям торговли? А не все ли равно, Пьер или Жак, [провинции] Мэн или Бретань изготовляют то или иное изделие, лишь бы государство богатело и французы жили? Не все ли равно, будет ли продана какая-нибудь ткань в Бокэре или в месте своего изготовления, лишь бы работник получил цену своего труда? Огромный торг, сосредоточенный в одном месте и охватываемый единым взглядом, более чувствительно поразит взор поверхностных политиков. Воды, искусственно собранные в бассейнах и каналах, забавляют путешественника выставкой напоказ легкомысленной роскоши, а равномерно изливаемые дождями на поверхность полей воды, течение которых направляет один лишь наклон местности, распределяя их по всем долинами, образуя там водоемы, всюду приносят богатство и плодородие. Не все ли равно, будет ли в известном городе и в известное время производиться большой торг, если эта временная торговля имеет большой размах лишь по тем самым причинам, какие стесняют торговлю и приводят к сокращению ее во всякое другое время и на всем протяжении государства? «Следует ли, – говорит магистр-гражданин002, которому мы обязаны переводом Чайлда и которому Франция, быть может, будет в один прекрасный день обязана уничтожением препятствий, поставленных развитию торговли из желания поощрить ее, – следует ли поститься целый год, чтобы изрядно поесть в известные дни? В Голландии не бывает никаких ярмарок, но на всем протяжении этого государства и в течение всего года, можно сказать, происходит непрерывная ярмарка, ибо торговля там всегда и повсюду равно процветает».
Говорят: «Государство не может обходиться без доходов; чтобы удовлетворить его потребности, необходимо обложить товары различными налогами. Однако не менее необходимо облегчить сбыт нашей продукции, главным образом за границу, чего нельзя сделать, не снизив насколько возможно ее цену. Но эти две цели можно примирить, указав места и сроки для беспошлинной торговли, тогда низкая цена товаров привлечет иностранцев и создаст огромный сбыт, в то время как обычное и необходимое потребление даст достаточно [средств] для государственного дохода. Само желание использовать эти льготные моменты придает продающим и покупающим рвение, которое еще усиливается соблазном торжественности этих крупных ярмарок, в результате чего происходит увеличение общего объема торговли. Таковы доводы, которые приводятся в доказательство полезности крупных ярмарок. Но нетрудно убедиться в том, что с помощью общих мер, покровительствуя в равной степени всем членам государства, гораздо легче примирить обе цели, которые может поставить себе правительство. Действительно, поскольку государь согласен потерять часть своих пошлин и пожертвовать ими в интересах торговли, ничто не препятствует тому, чтобы при установлении единообразных пошлин общая сумма, которую он согласен потерять, осталась бы неизменной. Цель освободить от пошлин продажу за границу, сохранив их лишь для внутреннего потребления, могла бы быть гораздо легче достигнута при освобождении всех выпускаемых товаров от пошлин; ибо, в конце концов, нельзя отрицать, что наши ярмарки не покрывают значительной части нашего потребления. При подобном порядке огромный сбыт, происходящий во время ярмарок, значительно бы уменьшился, но всем ясно, что снижение пошлин в обычное время сильно увеличило бы общее потребление с той разницей, что в случае единообразной и умеренной пошлины торговля получает все то, что государь хочет ей пожертвовать. Между тем в случае более высокой общей пошлины с местными и временными освобождениями от обложения король может пожертвовать многим, а торговля при этом почти ничего не выиграет; или, что то же самое, продукты либо изделия могут понизиться в цене гораздо меньше, чем понизятся пошлины. И это потому, что из выгод, полученных от этого снижения, следует отнять затраты на перевозку продуктов и изделий в места, предназначенные для ярмарки, на перемену местопребывания, оплату помещений на ярмарке, удорожаемую монополией владельцев, и, наконец, риск не продать в предусмотренный довольно короткий срок и совершить дальнюю поездку без всякой пользы. Таким образом, необходимо, чтобы товар оплатил все эти издержки и риск. Поэтому требуется многое, для того чтобы жертва государя, выражающаяся во временных и местных льготах, была столь же полезна, как и при незначительном уменьшении всей совокупности пошлин. Требуется весьма много для того, чтобы чрезвычайное потребление увеличилось настолько же при особой льготе, насколько повседневное потребление уменьшается от обычного чрезмерного обложения. Добавим, что не бывает особых льгот, которые бы не порождали злоупотреблений, новых стеснений, увеличения числа служащих и инспекторов, обязанных препятствовать этим злоупотреблениям, и трудности наказания за них. Снова потеря денег и людей для государства.
В заключение скажем, что польза крупных ярмарок никогда не бывает столь велика, сколь велик наносимый ими вред, и что, весьма далекие от того, чтобы служить доказательством цветущего состояния торговли, они, напротив того, могут существовать лишь в государствах, в коих торговля стеснена, обременена пошлинами и, следовательно, слаба.