[Тюрго. Избранные экономические произведения. – М.: Соцэкгиз, 1961.]
[Установление цен]
тем, кто впервые предложил устанавливать цены на товары, следовало бы немножко поразмыслить о способе, посредством которого уравновешиваются интересы продавца и покупателя при установлении цены каждой вещи. Интересы обоих побуждают их прийти к соглашению, ибо одному столь же необходимо продать, как другому купить; но они расходятся во взглядах и спорят относительно назначения цены, ибо один хочет продать дорого, а другой — дешево купить.
Итак, перед нами два противоположных интереса, из которых один уравновешивает и ограничивает другой: желание продать дорого уступает необходимости продать; желание купить по дешевой цене уступает необходимости купить. Каждый сравнивает оба эти интереса для себя самого и решает в результате, предложить больше или просить меньше, до того как оба приходят к соглашению, и сделка совершается.
Если рассматривать в отдельности лишь одну торговую сделку между двумя частными лицами, то вполне очевидно, что обмен был бы всегда совершенно равным, и ни один из них не потерпел бы ущерба, ибо обмениваемые вещи не имели бы другой цены, чем та, какую устанавливает желание каждого из договаривающихся, и только они могут судить об этом желании. В действительности, когда несколько человек предлагают продать один и тот же товар и несколько человек желают его приобрести, на него устанавливается общая (commun) цена, ибо покупатель, имея возможность выбора между продавцами, не стал бы покупать по более высокой цене у одного то, что другой предлагает за меньшую цену; равно как продавец, не будучи вынужденным продать свой товар скорее одному, чем другому, не отдаст первому своего товара за более низкую цену, чем та, какую он может надеяться получить от другого. В этом случае взаимной конкуренции между продавцами и покупателями цена устанавливается в результате споров между всеми продавцами, с одной стороны, и всеми покупателями — с другой, вместо того, чтобы быть установленной в результате договоренности всего лишь между двумя лицами; но отношение предложения к спросу всегда представляет собой единый принцип этого установления. Когда имеется большое количества товара к продаже или мало покупателей, цена на него понижается; когда, наоборот, продукт редок или покупателей много, цена на него повышается. Конечно, может случиться, что какое-то частное лицо окажется обманутым, покупая какой-нибудь товар выше текущей цены002, если он не осведомился о последней по небрежности или же слепо поверил на слово незнакомому ему купцу, но никогда не бывает, чтобы текущая цена оказалась слишком высокой или слишком низкой. Для этого нужно, чтобы данный товар сам по себе обладал естественной ценой (prix naturel), независимо от того, более или менее редко он встречается, больший или меньший на него спрос. Однако этого не бывает и не может быть, ибо только сравнение потребности, испытываемой всеми покупателями коллективно, с коллективным же предложением всех продавцов устанавливает продажную цену.
Это именно и заставило господина де Монтескье сказать, что «государь или магистрат столь же мало могут устанавливать цену товаров, как постановить, что отношение одного к десяти равно отношению одного к двадцати».
Установить цену на товары, чтобы воспрепятствовать обману граждан купцом, который злоупотребил бы их неопытностью, продавая им товар по цене, превышающей текущую цену, было бы ребячеством. Это означало бы заставить правительство делать то, что может делать каждый и что каждый сделает гораздо лучше, чем оно; помимо того, это означало бы пытаться совершить вещь невозможную, ибо текущая цена всех товаров меняется беспрестанно; магистрату пришлось бы беспрестанно менять свои постановления, и, прежде чем он успел бы получить достаточно сведений, чтобы со знанием дела изменить ее, могло бы уже произойти множество изменений.
Устанавливать цену на товары в целях регулирования самой текущей цены, то есть чтобы удержать ее на низком уровне в пользу покупателей, значило бы прежде всего совершать несправедливость, ибо почему надо покровительствовать покупателю больше, чем продавцу? Разве они все не договариваются между собой одинаково свободно и о той же собственности — один о своем товаре, другой о своих деньгах, - разве они не равны в глазах закона и магистрата? Более того, это значит совершать безрассудную несправедливость; ибо если бы здесь политика могла заставить весы склоняться неравномерно, то они должны были бы скорее склониться на сторону продавца. В конечном счете продавец и покупатель сливаются с тем, кто производит, и с тем, кто потребляет; однако совершенно ясно, что именно труд производящего удовлетворяет все потребности общества, и этот труд не имеет иной цели, кроме выгоды при продаже. Покушаться на право собственности значит нападать на основной принцип всякого общества, ибо полное и безраздельное пользование собственностью является целью всякого законодательства, побуждением, заставившим людей покинуть дикое состояние, чтобы объединиться в общество и подчиниться законам. Наконец, это значит непосредственно выступить против поставленной себе цели, которая заключается в получении для народа пропитания по возможно низкой цене.
Эта цель могла быть достигнута естественным путем в результате конкуренции, к которой всегда приводит свобода. Сбыт и потребление привлекают со всех сторон продавцов, и последние, взапуски один перед другим, снижают цены, чтобы добиться у покупателей предпочтения. Все же они не могут понизить цену настолько, чтобы отказаться от всякой прибыли, ибо они живут своим торгом; им надо добыть себе на пропитание, издержки и проценты на потребные для их коммерции авансы. Когда конкуренция сводит прибыль продавца до этого уровня, товары продаются по самой низкой цене, какая только возможна; если бы цены упали еще ниже, то продавец продавал бы себе в убыток и, следовательно, перестал бы продавать, а производитель — производить. Что будет делать магистрат? Попытается ли установить текущую цену ниже той, какую можно назвать основной ценой? Горе ему, если бы это удалось! Торговля вскоре прекратилась бы совсем и вместо дороговизны, которой магистрат хотел избежать, возник бы голод. Вскоре магистрат оказался бы вынужденным вновь повысить цены, чтобы вернуть купцов, которые в свою очередь получили бы над ним власть, ибо опасение быть предоставленным тревожным причудам такого распорядка, устраняя всех тех, кто может искать другие рынки сбыта, уменьшило бы конкуренцию и, сократив число купцов, облегчило бы им возможность сплотиться. Магистрат несомненно пытался бы установить текущую цену по справедливой таксе, благодаря которой ни потребитель, ни продавец не потерпят ущерба, то есть стал бы делать то, что конкуренция сделала бы гораздо вернее без него.