[В кн.: Юм.
Бентам / «Библиотека экономистов-классиков» (отрывки работ).Вып. 5.
–
М.: Издательство К. Т. Солдатенкова, 1895. С. 93–99.]
“...Хотя чтение моего письма, вероятно, уже утомило вас, я не могу устоять против желания сказать несколько слов о том политическом вопросе, который так часто бывал предметом наших бесед: что следует ли облагать налогом — поземельную собственность или предметы потребления? Вы признаете, что, так как государственные доходы употребляются на защиту всей нации, то справедливость требует, чтобы они взимались со всех; но, по вашим словам, это неисполнимо: в конце концов все налоги ложатся на землю, поэтому лучше возложить их на нее непосредственно. Вы предполагаете, очевидно, что рабочий будет постоянно возвышать плату за свой труд в соответствии с налогами; но это противоречит опыту. В Невшательском кантоне и других областях Швейцарии, где не существует никаких налогов, заработная плата выше, чем в соседних провинциях Франции, где их много. В английских колониях почти нет налогов, между тем заработная плата там в три раза больше той, которую вы встретите в любом европейском государстве. В Голландии существуют чрезвычайно высокие налоги на предметы потребления, а республика не обладает такими землями, на которые могли бы ложиться эти налоги.
“Заработная плата всегда будет зависеть от размеров предложения труда и размеров спроса на него, а не от величины налогов. Мануфактуристы, выделывающие материи для вывоза, не могут повысить заработной платы, потому что это настолько подняло бы цену материй, что последние не нашли бы сбыта на иностранных рынках; а мануфактуристы, выделывающие ткани для внутреннего потребления, не могут повысить цены, потому что на один и тот же род труда не может быть двух цен. Это относится ко всем товарам, часть которых вывозится за границу, т.е. почти ко всем. Если бы даже существовали такие товары, которых совсем не вывозили бы, то плата за труд, нужный для их выделки, не могла бы увеличиваться, потому что повышение цены привлекло бы к данному производству столько рук, что цена тотчас должна была бы упасть. Мне кажется, что налог на предметы потребления неизбежно ведет к тому, что рабочий или меньше тратит, или больше работает. Нет рабочего, у которого не хватило бы настолько трудолюбия, чтобы прибавить несколько лишних часов к своей недельной работе, и нет человека, который был бы так беден, что не мог бы в каком-нибудь отношении уменьшить свои расходы. Какое последствие имеет вздорожание хлеба? Не то ли, что бедные живут и больше работают? Такое же действие производит и налог.
“Прошу вас также заметить, что, кроме землевладельцев и бедных рабочих, в каждой культурной стране существует очень значительный и богатый класс людей, вкладывающих свои капиталы в торговлю, дающих работу беднейшему классу и получающих, благодаря этому, крупный доход. Я убежден, что во Франции и Англии эти доходы далеко превышают доходы с земли, потому что, помимо купцов в точном смысле, я причисляю к этому классу и всех лавочников и крупных негоциантов всякого рода. Справедливость требует, чтобы они платили на содержание государства, а этого можно достигнуть только путем обложения предметов потребления. Мысль, что эта категория плательшиков принуждена сваливать свои налоги на землевладельцев, кажется мне лишенной всякого основания, потому что их барыши и доходы несомненно способны перенести известный вычет”.
“...Я очень хотел бы войти в некоторые подробности по вопросу о налогах; но для того, чтобы ответить на ваши возражения, пришлось бы написать целую книгу. Изложу вам только принцип, из которого я исхожу и который считаю неоспоримым. Единственный доход, какой может получать государство, состоит в сумме годовых продуктов земли. Вся совокупность продуктов делится на две части; одна предназначается на покрытие расходов по производству следующего года и содержит в себе не только те продукты, которые земледелец потребляет в натуре, но и те, которыми он оплачивает труд всякого рода нужных ему работников: кузнецов, каретников, шорников, ткачей, портных и проч., а также и его прибыль, и проценты на затраченный им капитал. Другую часть составляет чистый продукт, который фермер уплачивает помещику, когда земледелец и собственник земли — два различных лица, что не всегда бывает; чистым продуктом собственник пользуется для оплаты труда тех людей, которые работают на него. Ввиду этих обстоятельств всякий налог, не падающий прямо на собственника, ложится или на тех рабочих, которые получают вознаграждение из чистого продукта, или на тех, труд которых оплачивается из доли фермера. Если заработная плата, благодаря конкуренции, достигла своего законного уровня, — она должна подняться, и так как она может подняться только на счет тех, кто ее платит, то одна часть ляжет на собственника за тот труд, который он оплачивает из своего чистого продукта, другая увеличит расходы фермера и принудит его меньше платить собственнику. Следовательно, во всех случаях налог падает на собственника.
“Вы говорите, что я считаю налоги причиною повышения заработной платы и что опыт доказывает ложность этого взгляда; и вы справедливо указываете на то, что заработная плата определяется не величиной налогов, а исключительно отношением предложения к спросу.
Без сомнения, этот принцип неопровержим: он один способен непосредственно установить стоимость всякой вещи, имеющей ценность в торговле. Но следует различать две цены: рыночную или текущую цену, которая определяется отношением предложения к спросу, и основную, которая для товара равна тому, во что он обошелся рабочему. Для труда рабочего основная цена равна стоимости его существования. Каждый налог, падающий на рабочего, неизбежно увеличивает стоимость его существования, потому что к его прежним расходам присоединяется новый — на уплату налога. Итак, основная цена труда повышается. Между тем, основная цена, хотя и не определяет прямо рыночной стоимости труда, является все-таки тем минимумом, ниже которого последняя не может упасть. Если купец терпит убыток на товаре, он перестает продавать или фабриковать; если рабочий не может жить со своего заработка, он становится нищим и эмигрирует. И это не все: рабочий должен получать известную прибыль, которая давала бы ему возможность переносить болезни и бедствия и воспитывать детей. В стране, где торговля и промышленность свободны и оживленны, конкуренция сводит эту прибыль до самого низкого размера, какой возможен. Устанавливается известного рода равновесие между ценностью всех земледельческих продуктов, потреблением различных припасов, различными видами труда, количеством людей, занятых в каждой отрасли производства, и их заработной платой.
Только благодаря этому равновесию и благодаря влиянию, которое имеют друг на друга все части общества, все отрасли промышленности и торговли, заработная плата приобретает прочность и может оставаться постоянно на одном определенном уровне. Поэтому, как только мы увеличим одну из тяжестей, во всей машине неизбежно должно произойти движение, направленно к восстановлению прежнего равновесия. Отношение рыночной цены труда к его основной стоимости определяется законами этого равновесия и комбинацией всех условий, в которых находятся все части общества.
Когда вы увеличите основную стоимость, то те обстоятельства, которые раньше определили отношение рыночной стоимости к основной, поднимут рыночную цену настолько, что прежнее отношение восстановится. Я хорошо знаю, что этот результат не произойдет внезапно и что во всякой сложной машине существует трение, которое замедляет наступление действия, как бы точно неизбежность последнего ни была доказана теорией. Даже уровень совершенно однородной жидкости восстановляется только с течением времени, но он всегда восстановляется с течением времени. То же самое происходит и с равновесием ценностей, о котором идет речь. Рабочий, как вы говорите, умудряется или больше работать, или меньше потреблять. Без сомнения, ни один человек не работает столько, сколько мог бы работать. Но и неестественно было бы, если бы люди работали столько, сколько могли бы, как неестественно, чтобы струна была натянута так туго, как она могла бы быть натянута. Во всякой машине непременно должна существовать известная степень ослабления, иначе она ежеминутно рисковала бы лопнуть. Для труда эта степень ослабления установлена тысячью причин, которых налог не устраняет; следовательно, если первое усилие и увеличит напряжение, то после короткого промежутка восстановится естественный порядок вещей.
То, что я сказал об увеличении количества труда, касается и сокращения размеров потребления. Человек имеет всегда одни и те же потребности. Тот излишек, которым человек, при величайшей бережливости, может ограничиться, все-таки составляет необходимый элемент обычного существования рабочего и его семьи. У Мольера скупой говорит, что там, где могут пообедать пять человек, хватит и для шестого; но сделайте еще шаг в этом направлении, и вы тотчас впадете в нелепость. Прибавлю, что уменьшение потребления имеет для собственника еще другое вредное последствие: понижая цену съестных припасов и земледельческих продуктов, оно уменьшает его доходы.
Я не останавливаюсь подробно на вашем возражении по поводу внешней торговли, которой я не придаю большого значения в жизни народа, разве только в том отношении, что она способствует увеличению поземельного дохода и что, во всяком случае, каждый налог на нее ведет у ее сокращению. Но у меня мало времени, и я принужден кончить, хотя мог бы еще многое сказать о неудобствах налога на потребителей, сбор которого представляет непрерывный ряд покушений на свободу граждан: их обыскивают в таможнях, в их дома вторгаются для получения пошлин и акциза, не говоря уже об ужасах контрабанды и о человеческих жизнях, приносимых в жертву денежному интересу казны: прекрасная проповедь, которую законодательство читает разбойникам большой дороги”.