ДАВИД   ЮМ

О ПРОЦЕНТЕ

[Of Interest.
В кн.: Юм. Бентам / «Библиотека экономистов-классиков» (отрывки работ). Вып. 5. –
М.: Издательство К. Т. Солдатенкова, 1895. С. 36–54.]

Самым верным признаком цветущего состояния государства обыкновенно считают низкую норму процента. И это справедливо, хотя, по моему мнению, истинная причина не совсем соответствует такому представлению. Низкий размер процента обыкновенно приписывают изобилию денег. Но как бы ни было велико это изобилие, — раз оно упрочилось, его единственным последствием является повышение цены труда. Серебро — более обычный металл, чем золото, и, следовательно, за то же количество товаров вы получите большее количество первого металла, чем второго. Но разве вы за серебро платите меньше процентов, чем за золото? В Батавии и на Ямайке процент равен 10 на 100, в Португалии — 6; между тем в этих странах, как можно видеть по цене товаров, больше золота и серебра, чем в Лондоне или Амстердаме.

Если бы в Англии сразу исчезло все золото и каждую гинею заменили 21 шиллингом, увеличилось ли бы количество находящейся в обращении звонкой монеты, или уменьшился ли бы размер процента? Конечно, нет; мы только стали бы употреблять серебро вместо золота. Если бы золото сделалось таким же обычным металлом, как серебро, и серебро, как медь, увеличилось ли бы количество денег или уменьшился ли бы размер процента? На этот вопрос можно с уверенностью дать тот же ответ. Тогда шиллинги были бы желтого цвета, а полупенсы белого, и вовсе не было бы гиней. Другой разницы нельзя было бы заметить; если не придавать значения цвету металла, то ничто не изменилось бы ни в торговле, ни в мануфактурах, ни в мореплавании, ни в таксе процентов.

То же самое, что наблюдается при крупных колебаниях количества драгоценных металлов, должно происходить при всех мелких переменах. Если увеличение количества золота и серебра в пятнадцать раз остается без всяких последствий, то тем меньше изменений может произвести его увеличение в два или три раза. Единственным результатом всякого увеличения является повышение цены труда и товаров, да и эта перемена касается больше имени. В то время, когда совершаются эти изменения, увеличение количества денег может играть известную роль, как стимул к усилению деятельности; но его роль кончается, как только цены приходят в соответствие с новым количеством золота и серебра.

Действие всегда остается соразмерным со своей причиной. Со времени открытия Индии цены возросли почти в четыре раза, а количество золота и серебра увеличилось, вероятно, гораздо более; между тем размер процента понизился не более как на половину. Следовательно, высота процента не обусловливается количеством драгоценных металлов.

Так как ценность денег есть величина совершенно фиктивная, то для нации в ней самой большее или меньшее количество денег не имеет значения, и изобилие звонкой монеты, раз оно сделалось постоянным, нисколько не увеличивает удобств жизни; единственным результатом его будет то, что каждый должен будет платить за одежду, утварь и экипаж большее количество этих блестящих металлических кружков. Заняв деньги для постройки дома, человек получит их гораздо больше по весу, потому что камень, дерево, свинец, стекло и т.д., вместе с трудом каменщиков и плотников, будут представлены большим количеством золота и серебра. Но так как эти металлы суть не более, как символы, то их объем или количество, их вес или цвет не могут произвести никакой перемены ни в их действительной ценности, ни в размерах приносимого ими процента. Тот же процент остается во всех случаях в том же отношении к величине денежной суммы. Если вы ссужаете мне известное количество труда и товаров, то, получая 5%, вы всегда получаете соответственное количество труда и товаров, все равно, представлены ли они желтой или белой монетой, ливром или унцией. Поэтому мы напрасно стали бы искать причину понижения или повышения таксы процентов в большем или меньшем количестве золота и серебра, раз это количество сделалось постоянным в стране.

Высокая такса процентов обусловливается тремя причинами: большим спросом на ссуды, недостатком богатств для удовлетворения этого спроса и большой прибыльностью торговли, и эти причины свидетельствуют не о редкости золота и серебра, а о малом развитии торговли и промышленности. С другой стороны, низкая такса процентов происходит от трех противоположных причин: слабого спроса на ссуды, больших богатств, лежащих наготове для удовлетворения этого спроса, и малой прибыльности торговли. Все эти причины тесно связаны между собою и обусловливаются расширением торговли и промышленности, а не увеличением количества золота и серебра. Я постараюсь доказать эти положения и начну с выяснения причин и последствий большого или малого спроса на ссуды.

Как только народ начинает выходить из дикого состояния и становится более многочисленным, чем в начале, тотчас является неравенство имуществ: одни владеют большими участками земли, другие — малыми, третьи, наконец, не имеют никакой земельной собственности. Те, которые имеют больше земли, чем могут возделать, отдают ее в обработку безземельным под таким условием, что будут получать от последних известную часть урожая. Таким образом, тотчас возникает поземельный процент; как бы первобытно ни было государство, — если только оно организовано, в нем непременно устанавливается такой порядок. Но собственники разнятся по характеру и это тотчас обнаруживается: один хочет сберечь часть продуктов своей земли про запас на будущее, другой — сразу истратит то, чего хватило бы ему на много лет. Но так как тратить обеспеченный доход не есть занятие, а люди всегда стремятся иметь какое-нибудь определенное дело, то большая часть собственников постоянно будет искать каких бы то ни было наслаждений и число расточителей между ними всегда будет превышать число скупых. Так как, следовательно, в государстве, где существует только земельный процент, бережливых людей не много, то заимодавцы будут очень многочисленны и такса процентов — соответственно высока. Разница зависит не от количества денег, но от господствующих привычек и нравов; только от них зависит повышение или понижение спроса на займы. Если бы денег было так много, что яйцо стоило бы сикспенс, но в государстве существовали бы только земельная аристократия и крестьянство, то ростовщиков было бы очень много и такса процентов была бы высока. Правда, рента той же фермы была бы выше; но та же праздность собственника, при высокой цене товаров, заставила бы его истратить арендные деньги в тот же промежуток времени и вызвала бы ту же нужду в ссудах, тот же спрос на них.

То же самое можно сказать относительно второй причины, которую мы должны рассмотреть, именно относительно изобилия или недостатка богатств, необходимых для удовлетворения этого спроса. Это условие точно так же зависит не от количества золота и серебра, а от привычек и образа жизни населения. Чтобы в государстве существовало большое число заимодавцев, для этого недостаточно и неважно иметь избыток в драгоценных металлах. Важно только то, чтобы этот капитал или право распоряжаться им, — все равно, велик ли он или ничтожен, — находились в частных руках, так чтобы могли образоваться значительные суммы и большой денежный процент. Только это условие в состоянии увеличить число заимодавцев и понизить таксу процентов, и я решаюсь утверждать, что оно зависит не от количества звонкой монеты, а от частных нравов и привычек, которые приводят к скоплению денег в крупные суммы.

В самом деле, предположим, что в одну ночь в карман каждого гражданина Великобритании каким-нибудь чудом опущено по пяти фунтов стерлингов; это более чем удвоило бы количество денег, которое в настоящее время обращается в государстве. Между тем ни на другой день, ни в последующие дни число заимодавцев не увеличится и такса процентов не изменится; и если бы государство состояло только из землевладельцев и крестьян, то эти деньги, как бы много их ни было, никогда не могли бы скопиться в крупные суммы, и единственным последствием перемены было бы увеличение цен всех товаров. Расточительный землевладелец истратит свои деньги так же скоро, как получил их, а жалкий крестьянин не имеет ни возможности, ни желания, ни честолюбия приобрести что-нибудь сверх того, что необходимо для поддержки его существования. Так как, следовательно, число нуждающихся в займе будет на столько же превышать число заимодавцев, как и прежде, то такса процентов нисколько не уменьшится. Это уменьшение подчиняется другому закону и обусловливается развитием трудолюбия и бережливости, искусств и торговли.

Все, что полезно для жизни человека, рождается из земли, но лишь немногие предметы являются в таком виде, чтобы можно было тотчас воспользоваться ими. Поэтому, кроме крестьян и землевладельцев, должен существовать класс людей, которые, получая от крестьянина сырые продукты, придают им удобную форму и часть их сохраняют для своих собственных надобностей. При начале существования общества эти отношения между ремесленниками и крестьянами и между одной группой ремесленников и другой обыкновенно прямо устанавливаются заинтересованными лицами, которая, будучи соседями, хорошо знают свои взаимные потребности и могут оказывать друг другу поддержку для удовлетворения этих потребностей. Но когда производительность людей увеличивается и кругозор расширяется, тогда замечают, что наиболее отдаленные части государства могут так же хорошо помогать друг другу, как и самые близкие, и что этот обмен услуг может производиться в самых широких размерах и при самых сложных обстоятельствах. Таким образом, появляется один из самых полезных классов человечества — купцы, служащие посредниками между такими частями государства, которые совершенно не знают друг друга и не имеют понятия о своих взаимных потребностях. Положим, что в городе есть пятьдесят человек, занимающихся выделкой полотна и шелковых материй, и тысяча покупателей; эти две группы людей, столь необходимые друг для друга, могут удобно вступать в сношения одна с другой только в том случае, если кто-нибудь откроет лавку, куда могли бы приходить и мастеровые, и покупатели. В одной провинции много сена и население имеет в изобилии сыр, масло и скот, но терпит недостаток в хлебе, которого в соседней провинции гораздо более, чем необходимо для ее обитателей. Кто-нибудь обращает внимание на это обстоятельство. Он вывозит хлеб из провинции, где хлеб в избытке, и возвращается туда с партией скота; удовлетворяя потребности обеих провинций, он становится их общим благодетелем. По мере того, как возрастает количество и деятельность населения, трудность сношений увеличивается; дела посредника или купца становятся более сложными; они делятся, дробятся и сочетаются в самых разнообразных формах. При всех этих сделках известная часть товаров и труда естественно и по необходимости должна делаться собственностью купца, которому мы в значительной степени обязаны ими. Иногда он удерживает эти товары натурой, но чаще обменивает их на деньги, которые являются их обычным представителем. Если в государстве, одновременно с расширением производства, увеличивается и количество золота и серебра, то для обозначения большой массы товаров и труда нужно большое количества этих металлов. Если же увеличилось только производство, то цена всех товаров понизится, и для обозначения их будет достаточно небольшого количества звонкой монеты.

Самой постоянной и ненасытной потребностью человеческого духа является применение и упражнение его способностей, и эта жажда служит, по-видимому, основой большей части наших стремлений и страстей. Лишите человека занятия, оставьте его без всякого серьезного дела, — он будет без отдыха спешить от одного удовольствия к другому; и так велики тяжесть и гнет безделья, что он не будет замечать разорения, которым грозят ему его непомерные расходы. Дайте ему средство занять свой дух или тело менее вредным образом, — он удовлетворится и не будет более испытывать этой неутолимой жажды удовольствий. Но если занятие, которое вы доставили ему, дает прибыль, и в особенности если она следует за каждым отдельным проявлением деятельности, то он так часто будет замечать свою выгоду, что мало-помалу пристрастится к ней, и наибольшим его удовольствием сделается, в конце концов, видеть, как изо дня в день увеличивается его богатство. Вот почему торговля развивает бережливость; вот почему количество скряг среди купцов настолько же превышает количество мотов, насколько среди землевладельцев число мотов превышает число скупых.

Торговля усиливает деятельность, быстро перенося ее от одного члена государства к другому и ни одному члену не давая погибнуть или сделаться бесполезным. Она увеличивает бережливость, давая занятие людям и привлекая их к прибыльным профессиям, которые вскоре захватывают их и уничтожают всякую склонность к наслаждениям и расточительности. Все производительные профессии неминуемо ведут к бережливости и победе стяжательности над жаждою удовольствий. Между юристами и врачами, имеющими практику, гораздо более таких, которые расходуют только часть своих расходов, чем таких, которые расходуют больше, чем получают, или даже только весь доход. Между тем юристы и врачи ничего не производят и приобретают свои богатства даже в ущерб другим, так что, увеличивая свое состояние, они неизменно уменьшают состояние кого-нибудь из своих сограждан. Напротив, купцы принимают участие в производстве, являясь как бы каналами, по которым оно расходится во все углы государства; в то же время, благодаря своей бережливости, они приобретают огромное влияние на это производство и скопляют значительные богатства в виде труда и товаров, главными орудиями производства которых являются они же сами. Поэтому из всех профессий одна только торговля способна увеличить прибыльность капитала; другими словами, только она усиливает промышленную деятельность и, вместе с тем, развивая бережливость, дает возможность отдельным членам общества приобретать большое влияние на промышленность. При отсутствии торговли государство состоит главным образом из землевладельцев, расточительность которых создает постоянный спрос на ссуды, и из крестьян, которые не имеют денег, необходимых для удовлетворения этого спроса. В этом случае деньги никогда не скопляются в крупные суммы, которые можно было бы отдавать в долг под проценты; они дробятся между бесчисленным количеством лиц, которые или тратят их на предметы роскоши и удовлетворение пустого тщеславия, или употребляют на покупку первых предметов необходимости. Одна только торговля скопляет деньги в крупные суммы и достигает этого результата исключительно тем, что развивает производительность и бережливость, независимо от количества драгоценных металлов, находящихся в обращении в государстве.

Таким образом, рост торговли неизбежно влечет за собой увеличение количества заимодавцев и, следовательно, понижение таксы процентов. Теперь мы должны рассмотреть, насколько развитие торговли уменьшает прибыльность этой профессии, что и является третьим необходимым условием понижения таксы процентов.

Здесь будет уместно заметить, что низкий процент и малый торговый барыш представляют собою два явления, взаимно поощряющие друг друга, и что как тот, так и другой обусловливаются развитием торговли, которое обогащает купцов и увеличивает прибыльность капитала. Там, где купцы владеют большими капиталами, — все равно, состоят ли последние из большего или меньшего количества монет, — там очень часто должно случаться, что — вследствие ли их собственной усталости, заставляющей их покидать торговлю, или вследствие неспособности или нежелания их наследников продолжать их дело, — большое количество этих богатств ищет такого приложения, которое обеспечивало бы собственнику верный годичный доход. Избыток понижает цену и заставляет заимодавцев брать невысокий процент. Это соображение принуждает многих оставлять свои капиталы в торговле и предпочитает малый барыш отдаче денег в долг под низкий процент. С другой стороны, когда торговля обширна и владеет большими капиталами, между купцами возникает конкуренция, которая понижает торговую прибыль, расширяя вместе с тем самую торговлю. Это обстоятельство заставляет купцов охотно брать низкий процент, когда они покидают дела, чтобы жить в покое и довольстве. Итак, бесполезно разбирать, какое из этих обстоятельств, т.е. низкий процент или малая торговая прибыль, является причиной и какое — следствием. Оба они обусловливаются расширением торговли и взаимно содействуют друг другу. Никто не стал бы довольствоваться малой прибылью, если бы мог получать высокий процент, и, точно так же, никто не стал бы брать малого процента, если бы мог получать крупную прибыль. Обширная торговля, способствуя оразованию больших капиталов, уменьшает одновременно и процент, и прибыль, причем в понижении первого ей всегда помогает соответственное понижение последней, и наоборот. Прибавлю, что понижение прибыли, обусловленное расширением торговли и промышленной деятельности, в свою очередь способствует их росту, потому что оно понижает цены товаров, увеличивает потребление и усиливает производство. Таким образом, рассмотрев взаимную связь всех причин и последствий, мы придем к заключению, что процент есть барометр государства, и что низкая норма его почти безошибочно свидетельствует о цветущем состоянии нации. Она доказывает почти с математической точностью, что производство возросло и быстро циркулирует в государстве. И хотя, быть может, внезапный и значительный упадок торговли способен произвести на короткое время такое же действие, удалив из оборота большое количество денег, но он обыкновенно сопровождается такой нищетой в народе и такой безработицей, что, и помимо его непродолжительности, этот случай невозможно смешать с тем, который мы выше описали.

Те, которые утверждали, что низкая такса процентов является последствием изобилия денег, по-видимому принимали побочное следствие за причину, потому что то же развитие промышленной деятельности, которое понижает таксу процентов, обыкновенно создает и большое обилие драгоценных металлов. Разнообразие тонких мануфактур, в руках деятельного и предприимчивого купечества, скоро привлечет в государство деньги со всех концов мира, где их только можно найти. Та же причина, увеличивая удобства жизни и способствуя развитию промышленной деятельности, ведет к скоплению больших богатств в руках частных лиц, не владеющих землею, и таким образом создает низкую таксу процентов. Но хотя оба эти явления — обилие денег и низкая такса процентов — составляют естественные последствия торговли и промышленной деятельности, тем не менее они нисколько не зависят друг от друга. В самом деле, возьмем какую-нибудь нацию, затерянную на острове Тихого океана, лишенную внешней торговли и совершенно незнакомую с мореплаванием. Предположим, что эта нация постоянно владеет одним и тем же количеством звонкой монеты, но что количество населения и его производительность беспрерывно возрастают: очевидно, что цены товаров в этом государстве будут постепенно падать, потому что отношение денег к товарам определяет их взаимную стоимость, и потому что, согласно нашему предположению, предметов комфорта будет становиться с каждым днем больше, тогда как количество денег будет оставаться неизменным. Следовательно, в этом государстве человеку нужно будет, в эпоху развитой промышленной деятельности, меньше денег, чтобы быть богатым, чем сколько их нужно было бы для этого во времена невежества и лени. Меньше денег нужно будет, чтобы построить дом, выдать дочь замуж, купить имение, содержать мануфактуру, семью или хозяйство. Именно для удовлетворения таких потребностей люди и занимают деньги; следовательно, большее или меньшее количество денег в государстве не имеет никакого влияния на величину процента. А большее или меньшее количество накопленного труда и товаров должно, очевидно, сильно влиять на него, потому что, занимая деньги под проценты, мы в сущности занимаем только труд и товары. Правда, когда торговля распространена по всему земному шару, то наиболее производительные нации всегда имеют наибольшее количество драгоценных металлов, так что низкая такса процентов и изобилие денег в действительности почти неразлучны. Но, каково бы ни было явление, всегда важно знать его основную причину, и всегда следует отличать причину от побочного следствия. Помимо того, что такое исследование интересно, оно часто приносит пользу в политических делах. Надо, по крайней мере, признать, что ничто не может быть более полезно, чем исправление путем опыта методов исследования этих вопросов, которые суть важнейшие из всех, хотя они обыкновенно и трактуют наиболее небрежно и необдуманно.

Другой причиной общего заблуждения насчет происхождения низкой таксы процентов является, по-видимому, пример некоторых наций, показывающий, что после того, как, вследствие какого-нибудь внешнего завоевания, количество денег или драгоценных металлов в государстве внезапно увеличилось, — норма процентов падает не только в этом государстве, но и во всех соседних, лишь только деньги рассеялись и проникли во все закоулки. Так, Гаркилассо де-ла-Вега сообщает, что тотчас после открытия Америки такса процентов в Испании понизилась почти вдвое, и с тех пор она постепенно падала во всех государствах Европы. В Риме, по словам Диона, процент упал после завоевания Египта с 6 до 4 на сто.

Понижение таксы процентов, следующее за такими событиями, по-видимому вызывается в той стране, которая совершила завоевание, и в соседних государствах не одинаковыми причинами, но ни в одной из них нельзя приписать это явление исключительно увеличению количества золота и серебра.

Нетрудно понять, что в той стране, которая совершила завоевание, новый излишек звонкой монеты попадает в руки немногих лиц и образует крупные капиталы, от которых собственники стараются получать обеспеченный доход — путем ли покупки земли, или отдачи денег под проценты. Таким образом, на короткое время получается такой же результат, как если бы торговля и промышленная деятельность значительно увеличились. Так как заимодавцев больше, чем нуждающихся, то такса процентов падает, и притом тем быстрее, что владельцы этих больших капиталов не находят в своей стране никакого торгового или промышленного занятия и не могут иначе эксплуатировать свои деньги, как путем отдачи их под проценты. Но когда нация переварит эту новую массу золота и серебра, и деньги обойдут все государство, тогда тотчас восстановится прежнее положение вещей, потому что и землевладельцы, и новые капиталисты, ведя праздный образ жизни, тратят больше, чем получают доходов, и первые с каждым днем входят все в большие долги, а вторые расходуют свой капитал до тех пор, пока не исчерпают его совершенно. В стране может еще находиться все прежнее количество денег, и оно может обнаруживать свое действие в повышении цен, но так как крупных капиталов уже не существует, то восстановится прежнее несоответствие между количеством заимодавцев и числом лиц, нуждающихся в займе, и, следовательно, норма процентов снова начнет возрастать.

Так, мы действительно замечаем, что в Риме процент уже в эпоху Тиберия снова повышается до 6 на 100, хотя за это время не произошло никакого события, которое лишило бы империю ее звонкой монеты. Во время Траяна ипотечная ссуда в Италии давала 6%, а в Вифинии ссуда под обычное обеспечение приносила 12%. И если в Испании такса процентов не поднялась снова до своей прежней высоты, то это надо приписать исключительно тому, что причина, вызвавшая ее понижение, еще продолжала действовать, т.е. тому, что в Америке беспрерывно накоплялись большие капиталы, которые время от времени перевозились в Испанию и давали возможность удовлетворять спрос на займы. Благодаря этой случайной и посторонней причине, в Испании есть больше денег для отдачи под проценты, другими словами, в ней собрано в крупные суммы больше денег, чем обыкновенно бывает в государстве, в котором торговля и промышленная деятельность ничтожны.

Что касается понижения таксы процентов в Англии, во Франции и в других государствах Европы, которые не имеют рудников, то оно совершалось постепенно и было обусловлено не непосредственно увеличением количества звонкой монеты, а развитием промышленной деятельности, которая является естественным последствием этого увеличения в тот промежуток времени, когда оно еще не успело повысить цену труда и жизненных припасов. В самом деле, возвращаясь к нашему прежнему предположению, не произошли ли бы те же самые явления, которые мы теперь наблюдаем, также и в том случае, если бы производительность Англии возросла в такой же степени вследствие каких-нибудь других причин? (И она легко могла бы возрасти, хотя бы количество звонкой монеты не увеличилось). И тогда в государстве было бы то же народонаселение, то же количество товаров, та же производительность, промышленность и торговля, а следовательно, и то же количество купцов с теми же капиталами, т.е. с тем же влиянием на труд и товары, и вся разница была бы лишь в том, что последние представлялись бы меньшим количеством желтых или белых кружков, — разница ничтожная, имеющая значение только для извозчиков, носильщиков и тех. Кто делает сундуки. Так как роскошь, мануфактуры, искусства, производительность и бережливость были бы в таком же цветущем состоянии, как и теперь, то очевидно, что такса процентов была бы так же низка, потому что низкий размер процента есть естественное последствие всех этих условий, поскольку они в каждом государстве определяют величину торговой прибыли и отношение числа заимодавцев к числу нуждающихся в займе.